другие виды любви

Мы стоим у обрыва, и я упорно пытаюсь прыгнуть. Но ты меня ловишь. Каждый чёртов раз. 

Какая это всё набившая оскомину банальщина! Невыносимая пошлятина! Аж тошнит. Именно поэтому у нас и не могло быть никакого happily ever after.

Я не способен поддерживать отношения, в которых меня ловят, а не сталкивают с обрыва. В лучшем случае можешь упасть вместе со мной. Но ловить меня – это уже слишком. 

Я болен на всю голову. Но ведь и ты тоже. Если бы, допустим, я был согласен быть пойманным тобой, то тебе наскучила бы подобная динамика через пару недель, пару месяцев или даже пару лет. Но затошнило бы ведь. И не лги, что нет.

У нас одинаковые травмы, причинённые одним и тем же типажом людей. Так что я знаю, о чём вещаю.

Мне пришлось уйти, чтобы не травмировать тебя. Я боюсь травмировать тебя больше всего на свете. Но, кажется, я уже.

Потому что на самом деле мне было не настолько страшно, что со мной станет больно, насколько я себе воображаю. Было страшнее, что станет скучно. Я не дал этому произойти.

От усталости и бессилия я засыпаю у тебя на музыкальной студии, свернувшись калачиком на свободном диване, пока ты записываешь очередной душераздирающий шедевр о том, как тебя не любили. На этот раз я.

Мне плевать на грохот музыки. Или на тебя? Нет, на тебя мне точно не плевать.

Но мой мозг – предатель, и мне снится сумасшедший секс с той, которую выбрало моё сердце. Не вместо тебя. До тебя. Последнюю бесконечную зиму. Я называю её «Фрустрация».

Но я всё-таки просыпаюсь, когда мне так не хотелось. Или хотелось слишком сильно, но не сложилось ничего, кроме пазлов, открывших мне глаза на полную картину. Эта картина должна была быть разрушена. Но разрушены были лишь приятные мне иллюзии, а это всегда ужасно больно.

– Послушай, что получилось.
– Скинь мне демку. Я в такси послушаю.
– Почему в такси?
– Там рыдать не так стрёмно, как у тебя на глазах.

Твои песни разъедают мою израненную душу. И мне становится ещё хуже от осознания того, что эти строки теперь обо мне.

– Мне казалось, что после нашего расставания ты развяжешься. А ты всё ещё держишься. Удивил.
– Почему? Я уходил не к кому-то ещё. Я уходил в себя. К себе. К тому же, у меня сила воли есть.

Ты даже не представляешь, чего мне стоит поддержание этой силы воли. Я всю сознательную жизнь ненавидел спорт, но таки начал им заниматься. Мне нужно было безопасное место для вымещения агрессии во внешний мир вместо вымещения агрессии в бессознательное (Как же давно я не был на психотерапии. Даже немного соскучился).

К сожалению, агрессия никуда не ушла – даже приумножилась и сводит меня с ума, но зато я стал сильней и выносливей (Сильней и выносливей моего тела только моя психика). Да и, в конце концов, не будем забывать вечную классику: «Сила есть – ума не надо». Только если это не сила воли.

Но я держусь, а тебя держал лишь я. И данный сдерживающий фактор самоустранился.

У меня нет никакого желания спрашивать, кто тебе пишет и сколько у тебя было случайных связей с момента нашего разрыва. Теперь это неважно. Было ли это важно раньше?

– Зато ты больше не в завязке. Когда уже сотку скинешь?
– Какую сотку?
– Мы же договаривались, что ты переведёшь мне 100 000 рублей, когда найдёшь кого-то лучше меня.
– Так не нашёлся пока никто.
– Да ну?
– Ну да! Лучший секс – это секс по любви. Хотя откуда тебе знать? Ты ж меня не любил.
– Я тебя любил. Просто…
– Не так. Я в курсе. Это – другие виды любви, которые ты и сам не можешь объяснить.

А я и правда не в состоянии объяснить. Я бы убил за тебя, но я не могу с тобой жить. Не могу и не хочу.

Раньше я полагал, что желание трахнуть – это и есть любовь. Хочу, значит, люблю. Не хочу – значит, нет любви.

Но я искренне люблю твоё творчество, а, соответственно, и твою душу. И даже твоё тело эстетически приятно моему глазу.

Но с тобой меня никогда не разрывало изнутри. «Не ёкает»? Но если я готов убить за тебя, то что это такое?

Видимо, мне пора морально повзрослеть и осознать, что любовь бывает разной. И не всегда она бывает связана с желанием кого-то трахнуть.

– Может, это дружба? Вдруг мы на самом деле друзья?
– Да иди ты. Я не называю друзьями тех, кто пишет обо мне романтично-трагичные песни. Точнее тех, у кого был повод такие песни написать.
– А жаль. Хотелось хоть немного тебя триггернуть.

Тебе никогда не удавалось задеть меня за больное. Точнее, я убеждён в том, что потенциал у тебя имеется, но не имеется желания. Ты не хочешь делать мне больно. Это определённо любовь.

Я даже не знаю, почему мы до сих пор остаёмся на связи и почему я сплю у тебя на студии, прекрасно понимая, что после этого ты поедешь пить и трахаться непонятно с кем. Лирика лирикой, а саморазрушение – по расписанию.

– Тебя подвезти? Или всё-таки поедешь на такси?
– На такси. Так ты не узнаешь, где я живу. Хотя это не имеет значения, ведь через неделю я снова перееду.
– Меняешь квартиры как перчатки? Необычно для тебя.
– Ну, хотя бы не половых партнёров, в отличие от некоторых. Я вообще весь такой необычный – сдохнуть можно.
– Почему тебя беспокоит моя сексуальная жизнь? Хочешь закрепить позиции?
– Ну уж нет.
– Брезгуешь?
– Презираю ****ство. Ты же знаешь.
– Конечно. Поэтому так и поступаю.
– Делаешь второй круг наших отношений невозможным?
– Само собой.
– А что, есть соблазн?
– С тобой он будет всегда. Ты же лучший.
– Ой, я тебя умоляю. Скинь уже сотку.

Я не вернусь к тебе, и мы оба это знаем. Но я отчаянно хочу вернуться в Петербург, ибо этот проклятый город, в котором мы встретились, высосал из меня все соки, и даже смена обстановки каждую неделю меня нисколько не радует.

Мне пора домой, в Питер. Здесь мне точно не место. 

Правда, и в Петербурге у меня больше нет дома, кроме ментального. Ведь дом – это там, где я чувствую себя живым.

Что ж. Придётся строить империю заново.

Я приеду, приду на Финский залив, лягу на снег и больше никогда не встану. Пожалуй, хватит с меня приключений (Обычно после этих слов начинаются самые безумные приключения…).
 
«12:34
Зачисление +100 000
Это не то, о чём ты думаешь. Лучше никого нет. Просто ценю тебя».

Уморительно. Хорошая попытка. Но нет. Пора валить.

28.11.24.