Остывал денёк июньский

Куст мышиного горошка, телеграфный столб, дома.
На бревне сидела кошка, примостился рядом я.

Произнёс: «Ну чё, подружка?» Устремил взгляд хмурый в даль.
Ныла в стайке поросюшка, падал пепел на сандаль.

Уж бесшумно, по-пластунски, из гостей домой пополз.
Остывал денёк июньский, оживал травинок ворс.

Вдалеке гора, в ней жила. Золотая? Ну, она.
Поросюшка в стайке ныла, захотела кабана.

Объяснял ей: «Не до случек, все – кастраты, потерпи».
Подошёл Щюровских внучек: «Деда, я хочу пипи».

Под горою стук дрезины. Я сижу, как аксакал.
Намочил торец лесины малышок и ускакал.

Три - ему, как спички ножки. Ладно. Я достал кисет.
Зелены глаза у кошки, а мои – теряют цвет.

Хорошо, когда – детишки, кошки, в стайке порося…
Под горою золотишко, там Камазы колесят.

Был лесок там дикой вишни, а теперь – сплошной вертеп.
Золото, оно мне лишне, нужно – курево да хлеб.

Куст горошка, в нём пичужка. В глазках кошки – интерес.
Произнёс: «Ну чё, подружка?» И, кряхтя, с лесины слез.