Восхождение

Сидели до последних петухов —
вселение помрежа-армянина.
По кругу заклинали: "Отменила б
на день-другой поездку к Селигеру
для выбора натуры". "Петь, глухой!?
Вон Юра с чемоданом. Серик едет. —
Мужчины вроде чокнулись, да робко —
Ну что я здесь стою, как педагог —
куплю по пиву, выспитесь дорогой".

Насилу всех устроила в пикап —
казённый отпрыск рижского завода.
(Прогресс, что выдавал себя за бога,
во многих областях стоял на месте,
довольствуясь надеждами впитать
заморский опыт. Выругав надежды,
он ждал от полубога директиву). 
В машине ты подбросила пятак:
"Орёл, ребята! Значит, долетим мы!"

Жалела: не заехала домой.
Буяны в шутку вспомнили о пенном.
Тебя развеселила их отпетость.
В салоне тарахтела радиола.
Несладко режиссёру, он — дамокл —
хотя и отмахнётся: ради бога! —
над ним на волоске висит цензура.
Рождённых в муках с парою аорт
короткий век поласковей целует.

На выезде уснула, как и все.
Водитель прикорнул на автостраде.
И кто бы всё не создал, автор стратил
июльским утром, выпустив морфея.
Добра и лиха вровень в колесе.
Умершие становится мертвее,
когда их забывают дорогие,
а смерть публично всасывает свет, 
всё чаще принимая долг за выбор.