Не впопыхах - поэма 160-164

160.
Снисходительность трагична,
понимаю я давно,
если даже не первична,
и когда иду на дно
в перспективе оправданья
на весеннем рубеже
мимолётного свиданья
на глубоком вираже.

В тишине осенних буден
иль под песни ветерков
упрекать себя не будем.
И под тенью облаков,
в перехлёсте междометий
без серьёзности. В распыл
всех безнравственных отметин
соответствий миг застыл.

И трагичность испарилась
за стеною миража,
что-то всё-таки приснилось
на исходе метража,
но за эхом было эхо –
отражённость берегов
в отрешённости без вехи
неощущаемых бугров.
161.
Печаль осенняя как песня
звучит на разные лады,
читает листопадя вести
листва и нудные дожди.

Всё обложи, всё посерело,
и зорь давно не видно… и
трава как будто загорела,
вся почернела. Без зари

не утро, а рассвет в тумане.
Во что-то упираются дымы
и расползаются в обмане
уж наступающей зимы.

В воображении Поэта,
хотя порою это сон
природы светел, но при этом
бывает настоящим он.
162.
Нас засухою не обидишь,
суровый ветер и сухой.
Степные травы мы. Не видишь?
Живые мы, хоть сухостой.

Мы гнёмся, над собой смеёмся,
роняя листья, лепестки.
И на проделки не ведёмся
и не страдаем от тоски.

Да, с нами, ветер, беспощаден,
мы под порывами звеним.
В своих желаньях, ветер, жаден,
порою вместе с ним летим.

И оседаем в закуточке,
где горкой лепится вся пыль,
и образуем вместе кочки,
становимся как ветра быль.
163.
В полемику вступать не буду.
Мне просто это ни к чему.
Пусть дискутируют и блудят.
По этому и по тому.

Да мне не надо утверждений,
и никакого не хочу поста.
Я не меняю убеждений –
в том логика моя проста.

Понятна каждому на Свете –
остаться при себе собой.
За вероятность я в ответе,
что обозначено судьбой.

А с нею спорить бесполезно,
стараться спорить зря.
Всего на Этом Свете бездна,
над бездною горит заря.
164.
Свиристели свиристели,
пели даже воробьи.
Листья жёлтые летели
и купались все в Оби.
Красота нас вдохновила,
мы пошли, любуясь ей,
в глубь лесов, она манила
и манил нас воробей.
Шли с тобою мы под ручку,
рядом прыгал воробей,
разгонял, однако, тучку –
скуку всех осенних дней.