Не впопыхах - поэма 157-159

157.
Я был внимательности полон
на берегу высоком. Обь
несла серебряные волны,
дарила мне начало проб,
ошибок в юности далёкой.
Со временем исправил их.
И где-то даже с подоплёкой
читал написанный мной стих.

В котором виделись просторы
за синей лентою реки,
а к ней сбегали косогоры
и золотились светлые пески.
Плескались рыбы… между делом
ершей на удочку ловил.
Моё сознанье в школе зрело.
Паромный там скрипел настил.

Над верхней палубой кружились
и пели песни чайки нам,
а комары визжали, злились,
что мы ходили по волнам.
У пристани стояли мало,
всё чаще шли мы по волнам,
там брызги комаров сбивали
и превращали визг их в хлам.
158.
Моя печаль по лесу бродит,
где вероятность ищет нас,
а ветер в песне хороводит.
Когда недремлющий Пегас
взмахнёт крылами, в онеменье
вдруг замолчит лесная темь,
наступит грусти отрезвленье,
всё повторится каждый день.
И вдохновительное кредо
уступит первенство своё
тому, кто истину изведал
на прочность, словно бы стекло,

не закалённое свободой
в соседстве с подлинной мечтой,
с не опечаленной заботой
за той несвойственной чертой
бессменного сомненья в слове,
что вылетело, не поймать
и всё становится всем внове,
но надо каждому понять,
что пораженье неизбежно,
когда свободы нет в тебе.
Слабеют с ходу убежденья,
что сохнут в дождь на городьбе.
159.
Грустят боровые берёзки –
подснежников нету уже,
исчезли “Кукушкины слёзки”.
Так грустно, я чую в Душе.

Мы вырвали что-то святое
и всё истоптали давно.
Звучит оправданье витое –
исчезло, наверно, зерно.

Склевали прожорливы птицы,
развеяли запах ветра.
Смурные печалятся лица,
смеются опять фраера.

Они за баранкой балдеют,
на красный идут на обгон,
колени у всех дервенеют,
бурлит в животе самогон.

Мелькают пейзажи в сомненье
и кружится вновь горизонт.
Замрёт, но не вдруг на мгновенье,
возьмёт как условность на понт.

И всё повторится с начала
и вновь просквозит до конца,
а жизнь на ветру заскучала,
и все изменились с лица.

В осеннем разливе печали
под звоны в полёте листа,
и капли о грусть застучали,
и снял я стихи как с куста.