шрамы детства

темно и тесно,
странно очень
ползу, назад уже нельзя
свет впереди,
снежком немного припорошен
вот я дурак,
забратся с лыжами в трубу
но вышло так,
спроси зачем,
отвечу,  я ебу?
водрем, нагроможденье плит
фундамент, блоки, стекловата
кто не познал
немой порядок этих тел
тот не был
в дестве, тем , богатым,
у нас был свой паркур
был свой предел,
свои жилища,
тайники, и схроны
и игры, не в кальмара
нет
а в карты, чем богаты,
и деньги не ценились
нет
нас много, девятиэтажки
бараки рядом, частные дома
вагоны, рельсы, паровозы
цистерны, горы из песка
ну, вот отвлекся, я ползу
и лыжи сзади
странный, так и есть братва
и лед в трубе,
а я ползу, коленом
а там стело,
быть может летом  сам разбил
рассёк....
кровища хлещет,
бросил лыжи,
домой бегом,
скорее бы успеть,
но лифт, о боже
я обижен, лифт сломан
девятый блять этаж
на Эстакаде так,
все наши на девятом этаже
Исай, Сурки и Филипки
и я блин там
чем к богу ближе
тем длинне путь,
ползу
ступеней окропляя след
дополз, ура и мама дома
и скорая, не долгая как щас,
мужик в халате нес меня
обратно, навено плакал я,
не помню сей момент,
но вот итог,
зашили, шрам
 лишь на колене след
но он напоминает мне о нас
он не пройдет, не выцветет
не сгинет, не рассасется
даже не проси
он мой, он мой всегда,
отныне, мой Водрем
мой Эстокад
у каждого есть шрам
на теле, на душе
и иже с ними
как якорь
застолбил в душе
момент, наш якорь дества
толко наш момент.