Капустник с Котовым, плюс Саша Политика

...все знали, что единоличный (бес-советный) глава города Муравленко после переворота в "черном октябре" стал носить черные очки. О том, что он, став бес-советным, окончательно потерял не только совет, но и совесть, даже начал строить дом в Канаде, мне рассказали на встречах с читателями и очень удивились, что я этого не знаю. А оно мне было надо? Да уехали бы туда все в чёрных очках, нам бы светлее жить стало - отшутился я. Шутку довели до сведения и меня начали обкладывать со всех сторон. И в критический момент меня снова выручил Валера Котов, сам того не подозревая.
http://stihi.ru/2024/11/25/7353

 
Дело было уже ближе к лету. У меня сняли со счёта всю сумму остатка денежных средств, чуть более 10 миллионов рублей, то есть мне нечем стало платить зарплату журналистам, водителю, распространителям. Выручка от продажи не покрывала типографских расходов. Но я успел купить для типографии вагон бумаги в Перми на Госзнаке и мы подписали с Ольгой Мацегорой (типография г. Ноябрьска) соглашение, что стоимость высококачественных ресурса она погасит услугами. Бартер тогда был в ходу. То есть этот "кредит" позволял мне продержаться ещё месяца три.

Журналисты, по их желанию, могли работать в долг. Кроме того, я провёл собрание и на правах Учредителя принял трудовой коллектив в соучредители. То есть они теперь работали как бы на себя тоже и в суд за невыплату зарплаты подавали бы тоже и на себя в том числе, как на Учредителя. Плюс договорился я с депутатом уже частично избранной городской Думы Владимиром Хамардюком о том, что он единолично принимает на себя обязательства будущего соучредителя, вместо Совета. Хамардюк был по-моему единственным из нефтяников, кто не побоялся пойти на выборы и победить. Остальные отсиживались. То, что произошло с Советом, здорово придавило общественную инициативу и желание демократии.

Оба эти соглашения - и с коллективом, и между нами, мы с Владимиром понесли к главе администрации, тот, не снимая чёрных очков, подписал как бы не глядя. Во-первых ссориться с депутатом-нефтяником он не хотел, во-вторых он подумал, что его подпись просто нотариально заверяет договора. Когда юристы ему потом пояснили, что этим на самом деле он потерял права на газету, уступил будущей Думе, человек пришёл в ярость и ...

Но об этой ярости я узнал только потом, а пока поехал в типографию, которая размещалась тогда на промзоне Ноябрьска вместе с редакцией газеты "Северная вахта". Поскольку времени было в обрез, я пошёл прямо в печатный цех, и, минуя всю цепочку набор-корректура-правка-перенабор (и пр.), - и надиктовал информацию линотипистке Татьяне Носко. Откуда ни возьмись в печатном цеху появился Валера Котов:

- Ты диктуешь даже не машинистке? Линотипистке? Впервые вижу! - и побежал звать коллег посмотреть на этот цирковой номер, ребята прибежали, зааплодировали,
- За это надо выпить! - скомандовал Котов, и тут же принесли. За шумом гамом коллеги вычитали не только сенсацию, но и весь номер, на кураже и я подписал его в тираж. Пришла директор типографии Ольга Мацегора и, глядя в сторону, попросила снизить тираж, а то у неё уже заканчивается мой бартерный кредит... Я понял, что с ней уже кое-кто побеседовал. Но отказать печатать номер, в присутствии столь большого количества журналистов во главе с априори самым ехидным Котовым, Ольга просто не решилась. Этот нюанс я узнал потом.

А пока глянул на дату подписи в печать и говорю Татьяне Носко - "Ты ошиблась, вчерашним днём указала." На то Таня мне отвечала - "Нет, это у тебя завтра печатный день, мы на день раньше выходим." Ну и ладно. Через час я забрал ограниченный тираж в 4 тысячи экземпляров и отвёз в город Муравленко свежий номер, сдал в "Союзпечать" и в администрацию на вахту обязательные номера, пошёл в редакцию передохнуть, перекурить - и тут ко мне прибежал бледный от страха парнишка из Второго отдела администрации:

- Как вы узнали, что мы решили арестовать номер газеты? Кто вас предупредил, что вы вышли на день раньше? Скажите, а то меня уволят.

Я поступил нехорошо, назвал фамилию стукача, который был введён в коллектив, а что? Парень поверил, ибо продажный вполне мог торгануть и со мной, это же по правилам шпионажа. Пошёл доложить. А я взял несколько номеров газеты и поехал в Екатеринбург вносить изменения в Устав и выходные данные издания, возможно перерегистрировать газету. За себя оставил жену, она была по должности ответственный секретарь, всё в рамках закона.

В Екатеринбурге информацию взяли в работу, но как-то неохотно - газета-то вроде бы как советской оставалась, кроме меня бунтовало ещё 15 изданий по Уральскому Федеральному округу, в общем - им тоже этот "головняк был не по кайфу". И я полетел оттуда в Салехард, столицу Ямальского края, решил уведомить уже избранную Думу и попросить содействия.

Никто меня в губернии не ждал. И принимать не желал. Но мне снова повезло. Вновь избранный Председатель Окружного Совета (или уже Дуиы? - не помню) Николай Бабин жил в соседнем номере гостиницы "Ямал" и в буфете мы с ним переговорили. Бабин мне посоветовал всё-таки сдаться, на что я ответствовал "физически не могу устраниться - авторское право только в пользование передаётся, а в случае смерти физ. лица 50 лет принадлежит моим наследникам..." "Ну, зачем так мрачно?" - успокоил меня Бабин, но понял, что напряжение велико и принял моё уведомление на контроль прямо в буфетике.

Пошёл я звонить домой. Телефон не отвечал. В редакции вообще связь была отключена. Позвонил Котову, тот мне сообщил: "Возвращайся скорее, приезжает Политковский снимать фильм о Ноябрьске, может быть он тебе поможет." Так я и сделал.

Вообще-то к Политковскому публику не допускали, да и он сам приехал не протест поднимать, он был за разгон Советов тогда. Но в его съемочной группе нашлась девочка Бэкки, моя воспитанница по журналистике, с моей подачи попала на "МИГ" к Котову, это её рабочий псевдоним, ФИО называть не буду, ибо она ушла от мужа к оператору Политковского. Семейные дела...

Короче - Оля-Бэкки привела меня в номер к Александру Политковскому, "Саша Политка" меня вспомнил - память фотографическая - мы же с ним хорошо поругались в своё время в Москве на "Взгляде", он первым тогда мою песню и не пропустил. Но здесь, несмотря на все политические разногласия, стал на мою сторону, как журналист за журналиста. И принял у меня под роспись папку с копиями всех документов по истории противостояния, в количестве 102 листа бюрократической переписки. А когда вышел меня проводить, сказал вполголоса: "Не волнуйся, мы всё сделали при стукаче, можешь даже не уведомлять свою контору, им сообщат."

Как хорошо быть под контролем! Мы этого не боимся, мы этим пользуемся. И я пошёл к Котову проставиться за помощь, посоветоваться, как дальше быть. Или не быть. И, насколько возможно, если не исправить ситуацию, то как-то подретушировать изображение в зеркале заднего вида продажного мирка.

На зеркало мира наносится ретушь.
Таков наш обычай. Наш второзакон.
Должна засиять повседневности ветошь
Которой набит рукотворный дракон.

Так ты обретешь славу этого мира.
Так ниткой в игольное ушко войдёшь.
Должна воспевать разумения лира
Тельца золотого умелую ложь.

Не стоит иных обретать интересов.
Что в небо глядеть? Над тобой потолок.
Не зря бог торговли взял имя Гермеса
Не трижды устроил троянцам подлог!

Недаром данайцы, как лошади ржали,
Когда их враги понесли на руках.
И надпись явили на новых скрижалях:
"Кто хочет быть умным - ищи дурака!"

Зачем же теперь нам на греков сатира?
Ах, как бы познать, где друзья, где враги...
Кто первым нанес на иконе пунктиром
Молитву за славные в Храме торги?

На зеркало мира наносится ретушь.
Очистят ли лики простые слова?

...как ловко бог Тот с этикеткою этой
Стал маркой крапленых колод воровства!

(продолжение следует)  http://stihi.ru/2024/12/10/7016