А Север... Он - неизлечим...

А СЕВЕР… ОН – НЕИЗЛЕЧИМ
Городу, в котором прошло детство, в котором волею судьбы прожиты тридцать лет жизни, – эти стихи. Они писались в разные годы, в разных жизненных ситуациях и настроении, но всегда – оголённым, а иногда и окровавленным сердцем.
С днём рождения, Воркута!
 
* * *
Предзимний мир уже морозов ждёт.
Синоптики пугают холодами.
Не видно птиц. Закончен их полёт.
Хрустит земля под быстрыми шагами.
Но праздничен и весел зимний вид!
С помолодевших улиц скинут смокинг.
И кажется, что за окном стоит
Природа
в белых валенках
высоких.
 
* * *
От туч на Севере безрадостная тень,
Почти до мхов провисла неба сетка.
Разнообразит стайка деревень
Неяркой тундры мудрую расцветку.
Молчат берёзки. Притаились. Спят.
И в ожиданье чуда дремлет верба:
Вдруг птицы прилетят и загалдят,
Июль вернётся, снимет тучи с неба?..
…Мне вспоминается совсем другой закат –
По-утреннему свеж, он прячется за мхи…
Мне Север подарил и дождь, и снегопад,
И первую любовь, и первые стихи…
 
* * *
Мальчишки во дворе
Катают снежных баб.
Для Воркуты – весенняя примета.
Вчера подтаял снег,
К утру мороз ослаб,
И стало больше сырости и света.
Мечтаю о тепле, природу тормошу,
Прошу весны хотя бы дней на двадцать,
Душистых трав, живых цветов прошу –
Ах, как тогда всё будет удаваться!
Напрасно. Снова снег, и снова ветер злой,
Снеговики замёрзли и присели,
Опять зима, и всё живёт зимой…
Но я дождусь, и кончатся метели!
 
МОЕЙ ВОРКУТЕ
Всё радует глаз. Всё знакомо и мило:
Чуть сонное утро в объятьях окна,
Колючего ветра задорная сила
И люди – улыбчивые после сна.
Иду, новый след пробивая по снегу…
Мой северный город отчётливо-тих,
Доверчиво прячет дремотную негу
В сердцах обитателей верных своих.
Пусть здесь никогда не цвели незабудки,
От чьих лепестков и восход – голубой!
Но сердце так любит, так верит, как будто
И нет на земле ему веры другой.
 
ВОРКУТЕ
Город мой! Я беспечно жила –
Где меня только жизнь ни носила!
Усидеть – не казни! – не могла.
Но любила тебя не в полсилы,
Потому, дань отдав городам –
Тем, где дождь виноградники лижет,
Я опять возвращалась к снегам,
Словно мне чистота эта ближе.
Но влекут меня дальше пути,
Верю их разноцветному вееру…
Город мой! Не держи – отпусти,
Дай опять стосковаться по Северу.
 
* * *
Север – это, мой друг, всерьёз,
Это вовсе не блажь досуга.
Он мне в душу и в сердце вмёрз,
Не оставив там мест для юга.
 
Север – это, мой друг, навек,
Хоть приходится с ним проститься.
Я и в яблонях вижу снег,
И в лесу всё мне тундра снится.
 
Север – это не просто край –
Сложный край и совсем не райский.
Только я променяю и рай
На его дорогие мне краски!
 
ВОРКУТИНСКАЯ НОСТАЛЬГИЯ
Я опять к тебе, мой город.
Я опять в твои ворота,
Плотно застегнувши ворот,
Въеду из-за поворота.
 
В том вины моей – без злости
Рассуждая – половина,
Что к тебе я еду в гости,
Что мой дом теперь – чужбина…
 
Я себя не упрекаю
И тебя не критикую.
Но, чем больше отвыкаю,
Тем отчаянней тоскую
 
По ветрам да снегопадам,
По сплетенью тихих улиц,
По друзьям, что были рядом,
С кем невольно разминулись…
 
СЕВЕРУ
Какой тяжёлый, прочный снег
Распластан белизной по тундре…
И мой неловкий, робкий след –
Пугливый, первый – самый трудный.
Как будто здесь моя нога
Дотоле вовсе не ступала…
Я полюбила вас, снега,
Теперь мне всюду снега мало!
Я полюбила этот край –
Суровый, чистый, неоглядный.
И ты, поэт, не замарай
Его словесностью нарядной.
 
ОДА СЕВЕРУ
Тех, кто далями влекомы,
Я зову из мест иных:
Незнакомых – как знакомых
И знакомых – как родных.
Приезжайте к нам из Сочи
В наши северные ночи!
Приезжайте к нам из Крыма –
Вам понравится наш климат!
Приезжайте из Тбилиси
И из самых разных мест:
Здесь и шири, здесь и выси,
Здесь и норд, и зюйд, и вест!
Мне легко здесь. Я здесь дома.
И зову из мест иных
Незнакомых – как знакомых,
А знакомых – как родных.
 
* * *
Что за причуда,
Что за напасть?
Скажи, откуда
Такая власть
Бесцветных улиц
И серых крыш,
Что приглянулись,
Что не затмишь
Ни речкой тихой
С луной вдвоём,
Ни облепихой,
Ни соловьём,
Ни белой розой,
Ни синим льном?..
В краю морозов
Стоит мой дом.
Там для рябины
Прогноз не тот…
Но ждёт любимый,
Скучает кот…
Там, кроме снега,
Нет ни шиша!
Но в сердце – нега,
Поёт душа.
 
* * *
А клин журавлиный,
как брови царицы Востока.
Земля одурела от запаха
скошенных трав.
Ветра куролесят.
Вода пузырится у стока.
Природа до времени прячет
свой бешеный нрав.
 
Дорога вперёд – в никуда,
а назад – ниоткуда.
А справа и слева –
влюблённые в осень леса.
И пляшет у ног
бесноватое рыжее чудо,
И в сердце, как в омуте,
отражены небеса!
 
* * *
За окнами тундра какого-то бурого цвета.
Так хочется снега! Сильны в нас привычки. И вот
Последний поклон посылаю в отставшее лето
И первый привет шлю в чугунный от туч небосвод.
 
Привет тебе, Север! Возлюбленный край мой сердитый.
Сейчас я увижу заброшенный Богом вокзал,
И город, хранящий родные могильные плиты,
И самые нежные и дорогие глаза.
 
БЕЛЫЙ СТИХ
Странная штука – зима:
В ночь перекрасила город.
Вот уже сыплет за ворот,
Вот уже белит дома.
 
Ведьма ль на белой метле
Делает улицы краше?
Белая манная каша
Варится в белом котле.
 
Ангел ли с белых перил
Тихо спустился и кружит,
Или небесные службы
Заняты чисткой перин?
 
В белом зима-юбиляр.
С осенью праздник не делит.
Белит, и белит, и белит
Неутомимый маляр.
 
Белым стоит белый свет.
И, как в игре оголтелой,
Ставлю, не дрогнув, на белый…
Не подведи, белый цвет!
 
ВО ДВОРЕ МОЕГО ДОМА
 
I
Что ты, бродяга, знаешь о судьбе?
Мне не понять. Твоя душа – потёмки.
Но почему меня влечёт к тебе,
К твоим лохмотьям и к твоей котомке?
 
Какие звёзды ты успел прочесть,
Когда ночами вглядывался в крыши?
И что тебе свобода, долг и честь,
И кто последним голос твой услышит?..
 
И я невольно вслед тебе гляжу,
Пытаясь разгадать твои дороги.
«Да будут все пути твои пологи!» –
Произношу – и в свой подъезд вхожу.
 
II
Во дворе моего дома
Нет ни тополя, ни вербы,
Только пёс мой лает верный
На чужих элитных сук;
Во дворе моего дома
Нет ни горок, ни качелей,
Только отзвуки метелей
Да снега, снега, снега…
 
Да ещё живут машины
Во дворе моего дома,
Чьи владельцы без причины
В окна каждый час глядят
И любуются, наверно,
Кто – старьём, а кто – обновкой,
Крышкой, фарой, лакировкой,
Непроткнутым колесом…
 
Во дворе моего дома
Не случается событий:
Разве «скорая» подкатит
Или вынесут венки;
Или кто-нибудь на санках
Или на велосипеде
Навернётся – и заплачет:
Не от боли – от тоски…
 
Во дворе моего дома…
 
III
Друзья мои, прошу вас, приходите!
Как я хочу угадывать с балкона
Певучие шарфы на старых куртках,
Под цвет волос подобранные шапки!
Как я хочу, оглядывая двор свой,
И вас – и вас в нём различать несмело,
И к вам – и к вам тянуть несмело руки,
И вам – и вам несмело улыбаться!
Как я хочу открыть свой холодильник,
И морозильник – шкафчик потаённый,
Для вас, для вас, как маг разоблачённый,
Наивно расшифровывать напитки…
 
IV
…Как я хочу знакомую походку
Связать со свежепроторённой тропкой
От твоего – до моего подъезда
Сквозь лет минувших снежные заносы…
 
* * *
На Бульваре пищевых отходов
(Так у нас в народе величают
Улицу «Бульвар Пищевиков»)
Пахнет хлебом и помётом птичьим,
Так что иногда чуть уловимо
Хлеб помётом пахнет и дымком.
 
Здесь у нас – кольцо. Гудят машины.
Здесь ночами никому не в тягость
Бестолковый лай диспетчеров…
И, наверно, никому не снятся
Корабли, моря, большие страны…
Снится то же: фары, лай, помёт.
 
На Бульваре – городская свалка,
Где сгребают в кучу под бульдозер
Мусор, листья и бездомных псов.
Так и Черныша забрали в осень –
На него соседка указала
(От тоски по прошлому, видать).
 
И когда я вглядываюсь в лица,
Вижу: все о чём-нибудь тоскуют –
Носят груз тоски так обречённо,
Как неизлечимую болезнь.
И сосед порой ночами воет,
Оттого что нечем похмелиться,
И душа, проклятая, как астма,
И скребёт, и душит, и горит.
 
* * *
Гале Шалыгиной

Выплываю из тумана,
Плащ на мне мешком.
От Бульвара до Тимана
Я иду пешком.
 
Поклевала шапку молька,
Пять зим – сапогам.
А зато простора сколько
Мыслям и ногам!
 
А зато вольнее воли
Воздуха волна!
Весь наш хлам – рассадник моли,
А душа – вольна.
 
Пусть наряд мой неуклюжий
Вызывает смех…
Тундры горбики верблюжьи
Засыпает снег.
 
Посмеюсь и я со всеми –
Логика проста:
Всё выравнивает время,
Ставит на места.
 
Двину в шмотках нетоварных
В битый мрамор луж
Мимо девочек бульварных
И тиманских клуш…
 
ГОЛОЛЁД
В темноте среди теней
Я вершу своё скольженье.
В зеркалах без отраженья
Настоящее видней.
 
Вместо локонов и лиц –
Шубы, шубы, шубы, шубы…
Гололёд целует в губы
И глядит из-под ресниц.
 
В куртке, в кожанке, в пальто
Кто-то мне скользит навстречу.
Вижу облик человечий,
Сердце скачет: «Кто ты? Кто?!»
 
Кто протянет две руки,
Отразясь хотя б в витринах?
Мимо, мимо, мимо, мимо…
Не чужие! – чужаки.
 
Он же дразнит, он же врёт,
Он же нас не отражает!..
…Ничего не искажает
Гололёд.
 
* * *
Тридцать капель дождя
от бессонницы, дум и невзгод.
Подставляю лицо
под целебную капсулу тучи.
Город в белом халате тумана
неслышно идёт,
И стоит светофор –
бесполезный, небритый, колючий.
 
Тридцать капель дождя…
Кто ты есть там –
медбог иль медбрат?
Ты врачуешь дождями,
как барды врачуют гитарой.
И уходит туман.
Расползается белый халат.
И стоит светофор
и мигает своей светофарой.
 
* * *
Прочь, прочь из Воркуты!
Не отпуск, а побег.
Глаза закрою: ты.
Открою: только снег.
 
Да тундра всех мастей,
Да угольная быль –
Печальных новостей
Слежавшаяся пыль.
 
Здесь страшно старикам,
Здесь тесно молодым.
Им завещать векам
Лишь гарь, и пыль, и дым.
 
Мой город на костях,
Похожий на тюрьму,
Я двадцать лет в гостях
В твоём пустом дому!
 
Прочь, прочь из Воркуты!
Не отпуск, а побег…
Глаза закрою: ты.
Открою: только снег.
 
* * *
Воркуте

У нас всё плохо, слишком плохо,
Настолько плохо, что подчас
Дрожим в предчувствии подвоха,
Надеемся: авось не нас?
 
Опять сезон не шибко хлебный…
Но радостно мне оттого,
Что даже воздух здесь – целебный,
Как воздух детства самого.
 
Мне ни к чему осведомлённость,
Что Север не воскреснет вновь.
Кому он – первая влюблённость,
А мне – последняя любовь.
 
Мой город выброшен на берег,
Лежит – а мимо жизнь течёт…
Но знаю: он ещё мне верит,
Он дышит, он живой ещё!
 
Мой бедный город болью вспорот,
Как зверь, – и некуда ползти…
Прости нас, неразумных, город,
Нас, настрадавшихся, – прости.
 
* * *
Как мне порою ненавистны
Улыбки сытые южан!
Вопросы душные нависли,
Как перезрелый баклажан.
 
И снисходительные лица
Лучат любезности пожар:
Как можно Воркутой гордиться?
Как вы живёте там? Кошмар!
 
Но есть у жалости изнанка:
Жалеющий – чуть-чуть садист…
Я – воркутинка. Воркутянка!
Дом мой прекрасен.
Дом мой чист
 
От не ведущих к сути споров,
Сочувствий, домыслов пустых,
Как первый снег, как нежный сполох,
Как откровенье слов простых.
 
Югами я переболела,
Их красотою показной.
А Воркута меня согрела,
Как не согреет южный зной.
 
Да, в общем, только в этом дело,
Нет никаких других причин:
Югами я переболела,
А Север… Он – неизлечим.
 
* * *
Тополиный пух в Воркуте не летает
По причине отсутствия тополей.
Но природа, которой тепла не хватает,
Мне милей.
 
А зато каждой веточкой тянется к свету
Север, каждому листику шепчет: «Живи!».
Потому даже самому щедрому лету
Предпочту этот жест любви.
 
ЛЕТО!
Бессонной ночи чудеса.
Три комариные куплета.
(Припев закончила оса,
Запутавшись в гардине…) Лето!
 
Для наших северных широт
В природе щедрости хватило:
Озолотило небосвод
Незаходящее светило!
 
Вся тишина ночная – в клочья!
Жужжанье, шорох, лепет, стук…
Как будто всё живое ночью
Решило высказаться вдруг.
 
На ветке птах включил свой «ревер» –
Как дискант чист у малыша!..
Вы – мой причал: Россия, Север
И лета певчая душа.
 
ВОРКУТИНСКАЯ ВЕСНА
Весна пробивается через балкон
Невнятным, и робким, и первым побегом –
Сквозь стёкла, пропахшие угольным снегом,
Сквозь рамы – сквозь тёмный древесный заслон.
 
Сквозь зимних депрессий томительный бред,
Сквозь злую недоговорённость сюжета –
И вдруг обдаёт тебя запахом лета,
И вдруг обжигает надеждой на свет.
 
НА ОТЪЕЗД ИЗ ВОРКУТЫ
Я этот город не покину.
Ничем не лучше он других,
Но он не целился мне в спину,
Тем паче – не давал под дых.
 
Я не покину этот город –
Лишь телом не останусь здесь.
И будет навсегда расколот
Мой мир на было и на есть.
 
Со мной останется сиянье –
И северное, и в душе,
Останется напоминанье,
Что юности не быть уже.
 
Со мной останутся могилы,
И к Богу в низком небе дверь,
И обретенье лет и силы,
И несосчитанность потерь.
 
Не говорите без причины,
Что, мол, бежит от вас поэт.
Я вам дарю свои вершины,
Своих открытий зыбкий свет.
 
Меня давно не обижает
Сих слов незыблемый закон:
«Счастливые не уезжают,
Счастливые не рвутся вон».
 
Пусть так. Я, с искренним участьем
К бумаге бдительной склонясь,
Подписываюсь под несчастьем –
И ухожу, перекрестясь.
 
И если свет последний сгинет
На том – последнем – вираже,
Меня мой город не покинет:
Он навсегда во мне уже.
 
СЕВЕРНЫЕ МОТИВЫ
Проклюнулся первый зелёный побег –
Осанна побегу!
На юге ничто не заменит мне снег:
Тоскую по снегу.
 
По снегу тоскую и брежу во сне
Снежинкой колючей.
И врать мне не надо, что здесь лучше мне –
Нисколько не лучше!
 
Так вышло, что сердцу навеки дана –
Рождению следом –
Россия – укрытая снегом страна,
Спасённая снегом.
 
Ах, окна замёрзли – смотри же, смотри! –
Ах, белая нега!
И ты мне, пожалуйста, только не ври,
Что лучше без снега…