Питаясь мудростью вселенной

Плывет корабль и нет ему еще, еще  и грозовые тучи, пенистое облако, взахлеб рыдает смерч и ураган вьюном, и свист не соловьем, соловушка так нежен, трели вызовом, судьба не пополам, но рассекая по волнам, бушующее облако еще чернее, резвость не трезубцем Нептуна. И снова о Планете голубой, ее объятия кого так возмущают до сих пор, Руслан свой щит, свое копье в бою не бросил и за что его клянут, уста смердят, и даже на Луну, отвага чья ее так разделила до, и после утро тоже не прольет сухой слезинки, красный плащ оставили быку, сафьян не бархатом, шкатулка самоцветов снова не ежу, и проводы его в опочивальню, гром и колдовство, и снова сонм невидимых завистником толпится перед ним, он не был праведником для врагов, отчизну защищая бился не щадя, живот и мелкота по прежнему столь живописно указует рост пигмеев на своем веку, и сто не пять, и фигою не бороною, землица вне торфяника, болотца не козленочку, и сыт не гол, утесы не взлетают под орла, и решка, позаботится сама сыра, землица припорошена снежком, и ком толстеет, кубарем лавина с гор, как не ослепнуть, кур не сосчитать, болезнь не думает, и самодур уже так резво скачет сам не свой, зачем ему еще один, другой и голова летит одна, сама себя не подвела и горе без ума, а голова всегда в хвосте, и рукопашная возня, ногою управляет, конь не на дыбы, и хлыст, еще резвее, ржание не смех, да если расстояние до и далее одни потери не в уме, как бы еще не проглотить, чужое не подавиться само, и туча серая не вероломство мыслей ходоков, и жезл не рукотворен для кого, фаянсовая рожица в мозгу кого, и ряженая пестрая по прежнему кудахчет собирая перья, гриф секретом не поделится, и декламация идеи туповатого словца запомнится конечно моське вне ее колючего хвоста, и снова пастбище овец, и дудочкою Лель, и стар не млад, Боян по прежнему ласкает гусельки свои, стихает буря, стихнет зависть, самоедство по утру и желчь разбудит вечерком, такая доля у коня, овес чужой не подбирай, посей и собери свой, урожай из плевел тоже мастерство и с этим багажом несушки, несунов так много износило сороков, Руслан в задумчивом, но ржание вне ярости его, Меркурий дрогнет отступая, у Плутона путь не в глубь веков, Сатурн еще суровее глотает сабельку свою, змеею мудрость не владеет, и декабрь откроет в памяти, но не последнюю главу, все ветры вспять не опрокинуть, мзду не сосчитать и уповая, сны не вещие, не сбросив иго, плечи в ширь, и глубиною океана все моря не переплыть, и чешуею блеск пера, пора пришла закончить, занавес и до утра томится, отдыхает, и испарина, периной сон глубокий, у Людмилы сны иные, слезы с горечью отравы на устах, усладою она не будет никому, преданья старины, так глубоки и раны у Руслана, и вотчина его уже не Русь, землицу он в платке у сердца прижимает, будет ли пощада тем, кто извратил, кто испоганил отчий дом и хлебушек не пополам, и злобой лютою к себе, узда всегда найдет и серп, и молотом, и клоп ничтожен без блохи, и скоморохи без чутья, игра не в гусельки и масть, и маски, снова покрова.