На скол стекла

Утром
  густо кренится узел ваты, кладёт предел осязаемости;
  морозной субвенцией стохейон включён в искристую целлюлозу.
  Это всегда знак ясности, взгляд присутствия – без гало –
  брезжущий диссонантной разностью в скола стекла подлиннике; рекомпозиты цельности. 
  Увесист зим заброшенный рашпер:
 
  где проходишь, сразу мороз мерцает, царапает сепарацией крови температур;
  сателлитом орбит фонарных, вдоль линий литых металлических, литер льдистостью,
  ртутью смеётся в пазухах и на связках лязгом; и скоро сон – трезвый мак длиннот;
  латунны зим паузы. Но:
 
  люблю столярные инструменты с немецкими именами:
  керн, рашпиль, – какое шикарное слово: «накернить», –
  и обожаю так же мои ряды: стройный диспозитив согласных,
  который поит предприимчивой стоимостью ходьбы.
  Да и сам по себе я тонко инструментован (в точности синкопированный верлибр,
           что в тринадцать восьмых вспыхивал), наизусть уснащён кучно. –
 
За всё долгие зимы благодарю, безвылазность
  двадцатичасовых ночей.
 
24 ноября, 2024 год