Эдмунд Спенсер. Королева Фей Книга III Песнь 9

Королева Фей Книга III. Песнь 9


Мальбекко с рыцарями груб,
В нём ревности заряд:
А Бритомарта, Париделл
О предках говорят.

1.

О, рыцари отважные, и вам,
И честным дамам труд свой посвящая,
Сейчас боюсь я, что моим стихам
Звенеть позорно, грязь перечисляя,
И вашу терпеливость оскорбляя,
Коль о распутной Леди мой сюжет,
Что похотью туманит, искривляя
Ваш высочайший лучезарный свет;
И оскорбляет рыцарство предательский валет.

2.

Не дайте образцу такого зла
Хулить добро: благодаря сравненью
Со злом, добру достанется хвала,
Прекрасней белый с чёрным в единенье;
Всем предъявлять не нужно обвиненье
Один коль грешен. Вот на небесах:
Средь Ангелов – добро, и, без сомненья,
Злых духов легион на всех крылах;
А здесь одна из женщин лишь в грехах.

3.

Так вы теперь узнайте, господа,
Ту, очень необычную причину,
Что рыцарей не примут никогда
В том замке; это б вызвало кручину.
Паж Дам сказал: «Найдём мы там мужчину,
Кто не познал придворный политес,
Надевши безразличия личину.
К общенью потерял он интерес,
Живёт, не тужит, и без помощи небес.

4.

Вся мысль его лишь получать доход,
И на несчастье хорошо нажиться,
Себя он губит, зло другим несёт,
И всё ж с прекрасной связан молодицей,
Что красотой, не чистотой гордится,
И разные по возрасту они,
И каждый лишь к своим делам стремится;
С подружками она проводит дни,
В свободе полной без ревнивой суетни.

5.

Он стар, и словно сено, весь иссох,
Служить негоден Даме той прекрасной,
И, зная, что в постели с ней он плох,
Следит за нею грубо ежечасно,
Прищурившись, чтоб видно было ясно,
Не дозволяя существам другим
К ней приближаться, с ней ходить согласно;
И, недоступна всем глазам мужским,
Она живёт одна, без наслажденья с ним.
 
6.

Мальбекко – он, а Эллинор – она,
В одну упряжку встали неумело,
И ни один здесь рыцарь издавна
Прав не имел сюда войти столь смело.
И заблужденье это его грело».
При этом улыбнулся Сатиран:
«Безумец он, коль думает всецело,
Что слежкой он поставит ей капкан,
Жену не спрятать, коль задумала обман.

7.

Бояться тщетно, коль не избежать;
Известно всем, что женское коварство
И Аргуса обманет, не сдержать
Ни цепью и ни слежкой, нет лекарства,
Дабы спастись от этого бунтарства,
Её не сдержит крепость медных стен,
Но нежная любезность, не дикарство,
И наслажденья – хладности взамен,
Иль уплывёт она, и будет он смятен».

8.

Тут молвил Париделл: «Безумен он
И больше, коль себе он выбрал долю –
В печальном рабстве быть ему резон,
То глупость: посадить себя в неволю,
Свои оковы, как из злата, холя.
Зачем нам размышлять об этом зле,
Страдать от старика, ему мирволя,
Он там живёт как будто в кабале,
Пора его сразить и нам побыть в тепле».


9.

«Нет, – Сатиран сказал, – сперва с мольбой
Впустить попросим в замок благородно,
И только после вступим в смертный бой,
А сразу начинать борьбу негодно:
Не пустит нас, то силой превосходной
Вознаградим несчастного за грех,
Здесь скряги положенье безысходно».
Совет его полезен был для всех,
И к замку Париделл подъехал без помех.

10.

В ворота постучал тихонько он,
Привратник, человек достойный, кстати,
Ему ответил, все вкушают сон,
И все ключи он отдал без изъятья
Хозяину, что там лежит в кровати,
Не пробудили чтоб его от сна.
Все рыцари молили в благодати.
Но Париделл сказал, что дотемна
Стоять не будем здесь, и будет вам война.

11.

Всё тщетно, не смягчился старый страж,
И долго у ворот они стояли,
Напрасен ночью был их весь кураж,
И в небе тучи тёмные гуляли,
Вдруг буря взорвалась, придя из дали,
Ужасный ливень, град среди огней,
И поняли тут рыцари в печали,
Спастись в сарае маленьком верней,
Что радом с замком был построен для свиней.

12.

Но к счастью, как они ушли, другой
Явился рыцарь, привело ненастье
Его в сей замок, с просьбой всеблагой
Как остальные, он просил участья;
Как те, молил напрасно он в несчастье,
Во въезде в замок получил отказ,
Был недоволен и решил со страстью
Отмстить за бессердечье в сей же час,
И будет грубиян наказан в этот раз.

13.

Чтоб бури избежать, он, отходя
От замка, стал искать укрытье рядом,
И в тот сарай, чтоб скрыться от дождя,
Пришёл, других гостей окинув взглядом,
Ему войти не дали всем отрядом,
Тогда он разъярился им в ответ,
Поклялся, жить он будет с ними ладом,
Иль сгонит всех, хотят они, иль нет,
И бросил вызов им, сражаться дал обет.

14.

Те не хотят покинуть свой приют,
Им нет охоты в темноте сражаться,
И место дать ему готовы тут,
Дабы от хвастовства он мог сдержаться,
Но Париделла сердце раздражаться 
Уж стало, чтобы те угрозы зреть,
Не пёс он в конуре, чтоб там прижаться,
Не смея лаять; лучше умереть,
Чем в тёмном уголке лежать трусливо впредь.

15.

В сердцах вскочив на своего коня,
Он поскакал, как ветер исступлённый,
Что в полостях земли среди огня
Скрывается в темнице углублённой,
Где мощный шторм рождает раскалённый,
И в ярости дрожит и бьётся он,
Но лишь увидит выход отдалённый,
То яростно вперёд несётся вон,
Моря и суша смущены со всех сторон.

16.

Направив копья острые, они
Столкнулись с пылкой яростью и силой,
От натиска и тяжести брони
Упали оба (был удар не хилый)
Чуть полежали, ослабели жилы.
Но Париделл страдал, не чуя ног,
Не мог подняться, что его озлило,
Но юный Паж тот встать ему помог;
Меч тут же обнажил он – битвы сей итог.

17.

Но Сатиран их всех остановил
И гнев их снял в прекрасном соглашенье:
Зачем впустую тратить много сил,
Уж лучше будет Замка разрушенье,
Коль отказал Хозяин в приглашенье.
Тогда все вместе встали у ворот
И сжечь их быстро приняли решенье,
А грубиян сей, враг их, пусть умрёт,
Или напасть его в печали заберёт.

18.

Мальбекко, видя мощный их запал
Поджечь врата, услышав их призывы
Нести огонь, скорее прибежал
На стены, обращаясь к ним трусливо,
Смиренно умолял их и пугливо,
Мол, он не знал о поведенье слуг,
Что так гостей прогнали некрасиво,
Ему открыть же было недосуг;
Пусть лжёт, но рыцари вошли, смотря вокруг.

19.

Их привели в приятнейший чертог,
Всё подано там было без помехи,
Хозяин всё ж пустил их за порог
Из страха за вчерашние огрехи;
Они же притворились для потехи,
Приветствуя самих себя. При нём
Одежду сняли мокрую, доспехи,
Чтоб высушить Вулкановым огнём,
И полечить ушибы с ссадинами днём.

20.

И также странный рыцарь тот затем
Был вынужден, как все, разоблачиться,
Когда ж она сняла высокий шлем,
То локоны златые из косицы
До самых пяток начали струиться.
Как солнечные яркие лучи,
Что долго в облаках могли таиться:
Но пар ушёл, и, златом горячи,
Лазурный воздух рассекают их мечи.

21.

Она кольчугу тяжкую сняла,
Что дивное её скрывала тело,
И платье, что с собой она брала,
И в складки было собрано умело,
Когда она в пути, теперь летело
Вдоль стройных бёдер вниз к её ногам,
С беспечной скромностью стояла смело,
Все видели, то лучшая из дам,
Что красотой равна рубинам, жемчугам.

22.

Сама Беллона, что пришла назад
С войны гигантов очень оживлённой,
Где выдыхал ноздрями Энцелад
Огнём, как будто печью раскалённой,
Копьём пронзён, пал вниз он, умерщвлённый,
С вершины Гема – высоко стоит;
Она сняла надменно шлем калёный,
Сняла с руки горгонеонский щит:
Что перед всеми о победе говорит.

23.

Они, увидев это, были все
Поражены, узрев сей вид чудесный,
Она стояла там во всей красе,
И каждый, словно в страхе, бессловесный,
Был поражён. Но облик сей телесный,
Сложённый хорошо, в ошибку ввёл
Тогда их всех; хоть был он интересный
При первой встрече, но теперь расцвёл,
И пищу каждый взгляд в сей красоте обрёл.

24.

Замечу всё же я, хоть каждый сыт,
Но видеть снова было в них желанье,
И каждый был в блаженстве, что он зрит
Божественное, милое созданье,
Но больше вызывала обожанье
Её отвага –  кто ж то не забыл,
Но кто она, её какое званье?
И всё же ни один ей не был мил,
Хотя здесь каждый её искренне любил.

25.

Лишь Париделл был недоволен чуть
Своим паденьем, и, боясь позора,
Он вскоре злость сумел с себя стряхнуть,
Увидев благородство её взора,
И рыцарскую гордость без укора.
Успели слуги ужин им подать,
К Мальбекко обратились: «Где синьора?»
Нельзя ль хозяйку дома увидать
За трапезой, для нас то будет благодать».

26.

Но он на их вопрос искал ответ,
Коль не смогла придти – была причина:
Устала от домашних, мол, сует,
Родня болеет, в том её кручина,
Ну что ещё придумал дурачина;
Не будут есть они, коль не придёт.
Вошла, на ней любезности личина,
И с грацией всем отдала почёт,
Она ведь Дамой обходительной слывёт.

27.

Расселись, Сатиран напротив сел
Неё, а Париделл, конечно, рядом,
Мальбекко, всё ещё суровый, ел
Напротив Бритомарты, слабым взглядом
Смотрел на Сатирана, но доглядом:
Слепой на глаз, не видел сбоку он
Как брызгал Париделл любовным ядом:
Её лицом насытясь, как шпион,
Ей тайно слал он знаки страсти без препон.

28.

Чтоб известить, передают подчас
Горящим взглядом тайное стремленье,
Он о своих желаньях вёл рассказ,
Наученный искусству обольщенья.
И ей известно всё о вожделенье,
Те знаки слал его свободно взор,
В ответном взгляде – также возбужденье:
Она послала дротик свой в упор,
Что полон похоти, и страх в нём, и позор.

29.

Смертельный этот принял он укол,
Направленный к его больному сердцу,
И этот грешный взгляд её прошёл
Через глаза, проникнув тайно в дверцу
Его души, чтоб мукой загореться.
Но эта мука для него не боль,
Ведь к этому успел он притерпеться,
Поверхностно всегда любил дотоль,
Ради забав играл влюбленного он роль.

30.

С тех пор стремился сообщить он ей
Свою печаль забавою известной:
Плод Бахуса из серебра скорей
На стол плеснул, кувшин как будто тесный,
Иль опрокинул кубок полновесный,
На пузырьках дрожащих написал
Он о своей любви ей, бессловесный,
Ради неё  вино он расплескал
То был языческий известный ритуал.

31.

Увидев этот знак, она взяла
С вином игристым кубок золочённый,
Немного на колени пролила,
Мол, утолить внутри огонь зажжённый.
Так знаками открыли потаённый
Они свой зуд, один их видел глаз;
Двумя глазами лишь вооружённый
Следить он мог бы. Так от их проказ
Надел Мальбекко обезьяну в этот раз.

32.

Закончен ужин был; чтоб отдохнуть,
Его жена придумала забаву:
Пусть рыцари поведают нам суть
Своих деяний, как искали славу,
И род, и имя каждого, по праву.
Тут Париделл, гордящийся всегда,
Что слушателям речь его по нраву,
Был рад, что днесь он может без труда
Ей рассказать, и все прислушались тогда.

33.

«О, Троя, ты ничто, сгорев дотла,
Погребена, лежишь в своём ты прахе,
Превыше славы ты своей была,
Но после оказалась в страшном крахе
От ярости богов, что были в страхе.
Зачем породу славную хвалить,
С небес вести свой род в таком размахе,
Достоинств оборвалась ныне нить,
Успел потомок низкий славу посрамить.

34.

Достойный самый, тот, кто знаменит
Тем, что разжёг войну и пламя Трои,
Что башен Илиона гордый вид
Разрушен, пали города устои:
Известен Парис стал, вернее, двое,
Прекраснейшую даму он своей
Украл неустрашимою рукою,
Что гордостью была Эллады всей,
То был Венеры дар, коль был он склонен к ней.
 
35.

Прекрасная Елена - сей венок
Захватчиков могучих и надменных -
Заставила рыдать всех женщин: рок
Любовников лишил их дерзновенных,
В походах они зрели их военных,
И видели Скамандровы поля,
Где воинов лежало много бренных,
Чьи жизни там, в земле, средь ковыля,
Залила низкий берег Ксанфа кровь, бурля.

36.

И от него веду я прямиком
Свой род, хоть он задолго до осады
Троянской был на Иде пастушком,
Дитя родил с Эноной – ей награда,
Которому она была так рада,
Что в честь отца Парисом назвала;
И после гибели Приама града,
Собрав, что от огня судьба спасла,
Поплыл на остров Парос он  от зла.

37.

Наусой звался тот - его назвал
Он Паросом и много лет там правил,
У Понтика Навсикл основал,
И, умирая, он его оставил
Паридасу, - то сын его. Прославил
Он род свой, я – потомок, Париделл,
Ради любви и славы я направил
Свой путь в другие земли. Много дел
Свершил с оружьем, всё закончить – мой удел».

38.

И Бритомарта, слыша в этот раз
О том, как был разграблен град Приама –
Сей Париделла горестный рассказ –
Жалела побеждённых, эта драма
Гнев вызвала в ней к грекам, кто упрямо
Боролся с тем народом, коль она
Произошла от расы древней прямо,
Сыны троянцев –  бриттов племена,
Из пепла Трои – Триновантова стена.

39.

Затем, вздохнув, произнесла в ответ:
«Прискорбно града славного паденье,
Что царствовал победных много лет,
Из всех монаршеств Азии в мгновенье
За ночь одну подпал он разграбленью:
И кто, увидев сей печальный рок,
Не испытает сердцем сожаленье?
Ведь каждому преподнесён урок,
Цвет утром свеж, но вечерами вянет в срок.

40.

Сэр, гляньте, Ваши скорбные слова
Нашли страданью Вашему партнёра,
Ничто не впечатляет, как молва
О гибельности этого раздора.
Коль Вам не горько, я желаю скоро 
Вновь Вас услышать, знать приятно мне,
Что смог Эней Троянский средь разора
Живым остаться в скорбном том огне,
И безопасный путь найти к другой стране».

41.

«Анхиза сын, Венерою рождён –
Сказал он, – из огня бежал, спасаясь,
И с выжившими плыл по морю он,
Опасностям различным подвергаясь,
И много-много лет блуждал он, маясь,
От брега к брегу: Ливии пески
Все исходил, страдая и стараясь,
Иль обнажая острые клинки,
Народ чтоб свой спасти от мстительной руки.

42.

Вот прибыл в Лаций, наконец, Эней,
Где продолжал вести войну жестоко,
Сражался с племенами много дней,
Но мир с Латином заключил до срока,
Взял  в жёны его дочь (по воле рока),
Брак заключён был на крови тогда,
Не видели другие в этом прока:
Убит соперник, кончилась вражда,
Эней насилу спасся, брак тот – не беда.

43.

Герой остался жив в конце концов,
Правленье царством разделил с Латином,
Соединили вместе всех бойцов,
Народом стали все они единым;
Потом ушёл сын Юл его с почином:
Взял молодых троянцев он с собой,
Построил Альбу, стал там господином,
Град расцветал, обласканный судьбой,
Пока построить Рим не рвался Ромул в бой».

44.

Сказала Бритомарта: «Там, где кровь
Пролилась, замерцала мира слава,
И Троя родилась из праха вновь,
И трон второй занять имела право,
Чтоб миром управляла та держава.
Но царство третье в будущем грядёт
Из отпрысков троянских величаво,
И слава и величье его ждёт,
Те обе Трои  - Троя третья превзойдёт.

45.

Сей город – Триновант, и грозных волн
Там слышен рокот Темзы полноводной,
И каждый берег рёвом её полн,
И яростью себя гнетёт природной,
Боятся люди сей воды холодной,
Но крепость городская высока,
Он чудо света в памяти народной,
В заморских странах, кто издалека
Глядит, считает, небесам он даст пинка.

46.

Троянец Брут сей город основал,
И Хайгейт,  что на западе –  граница,
Врата для всех – на севере; и вал
Двух рек на сторонах других искрится.
Казалась лучшей мощная столица,
Где царский находился его трон:
Великий ум, что в маленьком тесниться,
Здесь, в малом, не обрёл бы славы он,
Когда завоевал в сраженьях Альбион».

47.

«Ах, дева-рыцарь, - молвил Париделл, -
Простите, что сказал я односложно,
Забыл, хоть раньше обо мне радел
Престарый Мнемон; вёл неосторожно
Себя я, помню, он сказал, возможно,
О племени троянском, черенок
Другой там рос, поднялся непреложно,
Ветвей могучих бросил он клубок
Тогда и в самый дальний мира уголок.

48.

Тот самый Брут, о ком он говорил,
В своих речах сын Сильвия злосчастный,
Который своего отца убил
Нечаянной стрелой, бежал несчастный,
К такому злодеянию причастный,
Со свитой юной, чтоб позор избыть;
Средь моря, там, где ветер полновластный,
Они смогли удачу там добыть,
Их приключения никак нельзя забыть.

49.

И, наконец, приплыли без преград
На остров, что раскинулся широко
На самый север, как узрел их взгляд,
После других нашли его далёко,
А в нём нашли для жизни много прока,
Есть пища: зверь в лесу и сочный плод,
Но сплошь опустошение жестоко:
Спасти от великанов свой народ
Они должны, смерть людоедам – вот исход.

50.

Их подавить он чрез войны смог,
Сражались бритты там не без урона,
В них и великий мощный Гогмагог,
И Кориней, и Колин из Девона
Повергнуты, лежат хладны, без стона,
Под ними содрогается земля,
Событие для хроники, исконно,
Для медных монументов короля,
Достойных всех забыть, лишь новое хваля.

51.

Великий Триновант – его дела,
А также Линкольн, далека их слава,
С Востока к Западу она всё шла,
И есть ли город боле величавый,
Кроме Клеополя, я слышал, право,
От Мнемона. Приветствую я Вас,
Как земляка, молю, я был неправый,
Простите распрю, что постигла нас»,
И Париделл закончил речь свою в тот час.

52.

Пока произносил он эту речь,
Его устам внимала Элленора,
Дабы его заботою привлечь,
И мир фантазий создавала споро
В своём уме, но отводила взоры
Чудесные порой, несли они
Ему запал сердечного фавора:
И тайно принимал он те огни
И взгляды лживые ей направлял одни.

53.

Беседы эти рыцари вели
О храбрости в сраженьях, без бравады,
Которые в опасностях прошли,
Болтать они полночи были рады.
Зажглись чуть-чуть небесные лампады:
Старик их видел, слушал день-деньской
Он все беседы, споры и досады;
И, время просчитав, сказал с тоской:
«Всем спать идти». И каждый в свой пошёл покой.


 Примечания к «Королеве Фей» Книга III, Песнь 9


Строфы 1-2. Здесь извинения перед женщинами, как и предваряющие историю Малекасты в КФ III. i.49. Хотя сначала рассказчик обращается и к рыцарям, и к дамам. Предупреждая, что тема будет пикантной, рассказчик больше не приглашает женщин слушать, хотя главной аудиторией, предполагаемой поэмой, всегда является королева Елизавета.
2.8. Злых духов легион на всех крылах; – Это падшие ангелы, сговорившиеся с Сатаной с целью свергнуть Бога, были наказаны изгнанием с небес.
6.1. Мальбекко – он, а Эллинор – она,  – Мальбекко (Malbecco) – от лат. Malus (злой) + итал. beccoy (рогоносец). Элленора (Hellenore) –  ухудшенная «вторая Елена» Трои: Helen-o’er или Helen-whore (Елена-блудница).
7.3. И Аргуса обманет… – Персонаж древнегреческой мифологии. Многоокий великан, получивший эпитеты «Всевидящего» и «Многоглазого». Множество глаз, из которых одна часть спала, а другая бодрствовала, делало его идеальным стражем. Именно ему Гера дала задание охранять превращённую в корову возлюбленную Зевса Ио. Зевс поручил своему сыну Гермесу освободить свою любовницу. Гермесу с большим трудом удалось усыпить Аргуса, после чего он убил многоокого великана. После смерти Гера либо превратила Аргуса в павлина, либо поместила его глаза на павлиний хвост.
15.2. Он поскакал, как ветер исступлённый… – См.: об отношении к буре у Вергилия (Энеида. I. 50-63), которая приводит Энея в Карфаген к Дидоне.
19.8. Чтоб высушить Вулкановым огнём – Вулкан здесь как метонимия огня, его бог назван здесь, поскольку он муж-рогоносец Венеры. Здесь остроумный намёк на Мальбекко.
20.3. Когда ж она сняла высокий шлем, – Мы обнаруживаем, что «он» — это «она» в тот самый момент, когда этот факт раскрывается Париделлу, Скудамору и остальным. До сих пор Спенсер использовал местоимения мужского рода для обозначения незнакомца.
20.4-5. То локоны златые из косицы // До самых пяток начали струиться. – Причина раскрытия красоты Бритомарты носит практический характер: ей нужно высушить волосы. Длинные волосы у женщины восхваляются в Новом Завете: «но если жена растит волосы, для неё это честь, так как волосы даны ей вместо покрывала?».(1 Кор. 11:15).
Для сравнения см. разоблачение Брадаманты у Ариосто (Неистовый Роланд. 32.79-81), и вид волос Армиды у Тассо (Освобождённый Иерусалим. 4.29).
22.1. Сама Беллона, – Древнеримская богиня войны, входила в свиту Марса, богиня защиты Родины, богиня подземного мира. Её часто ассоциировали с Афиной-Палладой.
22.3. Энцелад, также Энкелад  — Один из гигантов, сын Тартара и Геи. Во время битвы между гигантами и богами-олимпийцами, когда гиганты были побеждены, Энкелад бросился бежать. Афина гналась за ним на колеснице. По одной версии, его убил камень, брошенный этой богиней. Этот камень и стал островом Сицилия. По другой версии – он был уничтожен брошенным Афиной копьём и упал с горы Гемус, и был похоронен на острове Сицилия под горой Этна. Считалось, что вулканический огонь Этны — это дыхание Энцелада.
22.8. Сняла с руки горгонеонский щит: – В Древней Греции Горгонейон (греч. ;;;;;;;;;;) был особым апотропным амулетом с изображением головы Медузы Горгоны, который использовали Афина и Зевс: оба, как говорят, носили Горгонейон как защитный амулет. относящийся к горгонам: Медузе и её сёстрам. На самом деле у Бритомарты нет Медузы на щите, но её целомудрие по-горгонеонски способно удерживать мужчин на расстоянии. См. КФ III.i.46, где красота Бритомарты привлекает к ней поклонников, а её неприступный вид заставляет их сожалеть о своем интересе.
Строфа 27.  В этой тщательно продуманной посадке Мальбекко находится на одном конце стола, а Бритомарта — на другом. Сатиран сидел впереди неё, то есть напротив Элленоры, которая сидит слева от Мальбекко (и незамечаемая им), а рядом с ней – Париделл. Мальбекко наблюдает за Сатираном с правой стороны своим единственным видящим глазом и косо смотрит — на Бритомарту через стол, потому что в своём ревнивом желании обладать женой он боится женщины так же, как и мужчин. Предположительно, Паж Дам сидит на стороне Сатирана справа, напротив Париделла. Из-за того, что у Мальбекко один глаз слепой, он не может следить за Париделлом, который кокетливо поглядывает на его жену. Таким образом, этот новый Парис и новая Елена создают новые проблемы.
30.3. Плод Бахуса… – Здесь вино. Париделл и Элленора играют в эту игру, вариант «разлития вина» (коттабос), потому что тёзка Элленоры, Елена, у Овидия в его Письмах Героинь (XVII.75-90), вспоминает, что она играла в неё с Парисом: он написал её имя в пролитом вине, затем люблю. Такая игра отвергалась и Кастильоне, и Харрингтоном как приводящая к распутству.

С краю стола, где имя мое обозначено было,
Вывел ты слово «люблю», вывел за пиром вином.
 (XVII. ЕЛЕНА — ПАРИСУ, 88-89/пер. Н.В. Вулих)

31.9. Надел Мальбекко обезьяну в этот раз. – Раньше дураки (шуты) носили на плечах обезьян; а надеть на человека обезьяну было равносильно тому, чтобы выставить его дураком. Например, на портрете Уилла Саммерса, шута Генриха VIII, в Хэмптон-Корте, он изображен с обезьяной на плече.
33.1-2. О, Троя, ты ничто, сгорев дотла, // Погребена, лежишь в своём ты прахе, и далее – История осады и падения Трои, изображённая Париделлом (а потом и Бритомартой), является третьим из трёх рассказов об истории Британии в «Королеве фей»; см. iii.22.6., iii.26.2. и следующие строфы для доказательства родства Британии и Трои.
33.5. От ярости богов, что были в страхе. – Как известно из «Илиады» Гомера, олимпийские боги разделились в этой войне. Одни боги поддерживали троянцев, другие – греков.
34.1. Достойный самый… – Среди «Девяти достойных»  Париса не было никогда.
34.9. То был Венеры дар, коль был он склонен к ней. – В двух словах: согласно мифу, богиня Раздора написала на золотом яблоке «Прекраснейшей» и бросила его среди гостей, присутствовавших на свадьбе Пелея и Фетиды. Юнона, Минерва и Венера считали, что каждая заслуживает яблоко, поэтому они попросили Париса (;;¬;;;), смертного царевича Трои, решить этот вопрос. Он выбрал Венеру, после того как она пообещала подарить ему в награду самую красивую женщину в мире. Самой красивой женщиной в мире была Елена, жена спартанского царя Менелая, поэтому Парис отправился в Грецию, соблазнил Елену и увез её в Трою. Менелай созвал своих собратьев-царей по всей Греции, чтобы они организовали экспедицию для нападения на Трою. Осада Трои длилась десять лет, битва колебалась то в одну, то в другую сторону, но, в конце концов, греки обманом заставили троянцев втащить в город гигантского полого деревянного коня. Той ночью греческие воины вышли из полого коня, открыли городские ворота и сожгли Трою дотла. Эней, еще один троянский царевич, бежал вместе с членами своей семьи и продолжил родословную, которая в конечном итоге основала Рим, а несколько поколений спустя — Лондон. (Хотя Троянская война могла иметь место, остальное — вымысел, но, по крайней мере, часть из неё в XVI веке воспринималась как факт.)
Строфа 35. Скамандр и Ксанф — разные названия одной и той же реки на Троянской равнине.
36.4. Дитя родил с Эноной – ей награда, – У Париса был сын от Эноны, нимфы горы Ида, что рядом с Троей, до того, как он отправился в Спарту. Остальная часть этого повествования является собственным изобретением Спенсера. 
38.8. Сыны троянцев –  бриттов племена, – см. примечание к песне 3.
38.9. Из пепла Трои – Триновантова стена. –  На месте древнего города бриттов Триновант ныне находится современный Лондон.
41.1. Анхиза сын, Венерою рождён… и далее – Здесь короткий рассказ о путешествии Энея, после гибели Трои, взятый из «Энеиды» Вергилия. Только Париделл замалчивает то, что произошло в Ливии: Эней, когда его прежняя жена умерла, влюбился в царицу Дидону, которая ответила на его страсть. После того, как боги приказали Энею, что он должен плыть дальше, поскольку его обязанность заключалась в создании латинской расы, Эней ускользнул, ничего не сказав Дидоне. Когда она об этом узнала, то сожгла себя на погребальном костре («Энеида», IV).

42.1. Вот прибыл в Лаций, наконец, Эней, – По Вергилию, Эней со своими спутниками после долгого скитания по морям, оказались в Италии. Лаций – это область в средней Италии между реками Тибр и Лирис.
42.3. Сражался с племенами много дней… – Это были рутулы под командованием Турна, с которыми пришлось сражаться троянцам.
42.8. Взял в жёны его дочь – Эней женился на Лавинии, дочери Латина, царя той области.
43.5. Потом ушёл его сын Юл – Согласно Вергилию, Юл (Iulus) — второе имя Аскания, сына Энея.
46.1. Троянец Брут сей город основал, – «После разрушения Трои Эней стал нашим родоначальником, родоначальник бриттов — Брут, сын Сильвия, происходившего от Аскания, сына Энея».(Гальфрид Монмутский. История бриттов, 54. / пер. А. С. Бобовича).
Более подробный рассказ об этом: У Сильвия был сын Брут, который имел несчастие застрелить на охоте своего отца. Он бежал в Грецию, собрал вокруг себя рассеянных до того времени троянцев и освободил их от греческого ига. Женившись на дочери побежденного им греческого царя, Брут вопросил богиню Диану, где основать ему новое царство. Диана указала ему на остров, расположенный за Галлией. В тридцать дней достигает Брут берегов Африки, переплывает через Геркулесовы столбы и, совершив целый ряд подвигов, достигает, наконец, Альбиона. Здесь он основывает город Триновант, или Новую Трою (Troja nova, потом - Lud, Londunum, Лондон). От имени Брута остров стал называться Британией, а население его - бриттами. Таким образом, король Артур, герой Спенсера, происходит от воспетого Вергилием Энея.
46.2 .И Хайгейт,  что на западе –  граница, – Деревня, которая, предположительно, была задумана Брутом как местонахождение западных ворот Лондона.
47.4. Престарый Мнемон… – Это слово происходит от греческого (;;;;;;;) и означает того, кто вызывает в памяти или освежает воспоминание.
Мнемон  - в греческой мифологии, также слуга Ахилла.
Морская богиня Фетида, мать Ахилла, предупредила своего сына, что если он убьёт сына Аполлона, то сам умрёт от руки Аполлона. Единственной обязанностью Мнемона было напоминать Ахиллу о предупреждении Фетиды. На пути к Трое царь Тенес, бывший сыном Аполлона, швырнул огромный камень со скалы в греческие корабли. А Мнемон забыл напомнить Ахиллу о словах его матери. Ахилл бросился в море, доплыл до берега и  поразил Тенеса в самое сердце. Слишком поздно осознав, что он совершил, Ахилл покарал Мнемона смертью.
Строфа 49.8. Спасти от великанов свой народ – Брут, прибывший в Британию, нашёл его населенным только великанами.
Строфа 50. Гогмагог –  гигант, предводитель великанов, живших на Альбионе. В валлийской хронике он назван Гоэмагот (у Спенсера также). Гогмагог позже был расколот на Гога и Магога, чьи изображения стоят снаружи Ратуши в лондонском Сити.  В Новом Завете Гог и Магог упоминаются в Откровении Иоанна, где описывается их нашествие на город святых по окончании тысячелетнего царства.
Кориней — троянец, победивший Гогмагога и награжденный землями за свои усилия, названные потом Корнуоллом в честь него.
Колин – великан, Девон - герой, победивший Колина, он был награжден землями, названными в честь него - Девонширом.
50.9. Достойных всех забыть, лишь новое хваля. – Здесь снова речь о Девяти Достойных.
51.2. Линкольн – один из старейших городов Англии.
51.5. Клеополь –  (греч. город славы) здесь,  столица Глорианы, королевы Страны Фей, аллегорический аналог Лондона.