Эдмунд Спенсер. Королева Фей Книга III Песнь 7

Королева Фей  Книга III  Песнь 7


Сын ведьмы любит Флоримель,
Она бежит, он зол,
От Великанши Сатиран
Юнца-Пажа увёл.



1.

Как лань, что перепрыгнув через лог,
Сбежавши от прожорливого зверя,
Летит вперёд, пугаясь, со всех ног,
Дрожа как лист от ветра в атмосфере,
Что ужас порождает в большей мере;
Так Флоримель объял сильнейший страх,
Когда она, спасению не веря,
Тень каждую и каждый шум в борах
Боялась: мол, несут они ей вред и крах.

2.

Скакала днём и вечером она,
И ночью также путь свой продолжала,
Ни разу не спала, измождена,
Ей бы усталость снять, но вновь бежала,
Хотя от страха, вроде, не дрожала,
От прежнего, была готова встать;
Тут лошадь её белая заржала,
Успевшая от скачки той устать,
И понеслась туда, чтоб дальше не плутать.

3.

Пока её дыхание и пыл
Исконное в ней мужество питало,
Летела, словно ангел белокрыл,
И госпожу спасая, не роптала,
Но всё ж от скачки быстрой той устала,
От долгих странствий нужен ей покой,
Так силы постепенно в ней не стало,
Не может двинуть ни одной ногой,
Смотрела Дева с удивленьем и тоской.

4.

Сойдя впервые с лошади, тогда
Она пошла как путник, одиноко,
Урок суровый ей дала нужда,
Что смертные живут по воле рока,
Играет их страданьем он жестоко.
Бродила долго, наконец, пришла
Она к холму, её узрело око
Юдоль у одного его угла,
Лес покрывал её – и так она мала.

5.

Над деревами плыл клубами дым,
Ввысь поднимался, сразу исчезая,
Казался он и лёгким и седым;
Знак радостный ей показал он, тая,
Здесь женщина, быть может, есть какая.
Она пошла вперёд ещё быстрей,
И, наконец, пришла, изнемогая,
Куда судьба путь указала ей,
Чтоб там найти приют, и отдохнуть скорей.

6.

И хижину в лощине мрачной вдруг
Из камыша и веток увидала,
Что дёрном были связаны вокруг,
Средь мерзких трав там ведьма обитала,
Упрямая, ведь ей всего хватало,
Коль в жизни одиночество дано;
Соседей нет, и от людей скрывала
Она искусство адское давно,
Кому-то вред несла, завидуя грешно.

7.

Вошла Девица в этот скромный дом,
Где Ведьма на полу одна сидела,
Казалось, занята каким-то злом:
На деву она быстро поглядела,
С земли поднявшись, отвлеклась от дела,
В неё вперила беспощадный взор,
Потом собой немного овладела,
И, молча, смотрит на неё в упор,
Свершил как будто страх над нею приговор.

8.

Спросила, превратив свой ужас в гнев,
Ну что за чёрт привёл её поганый?
И по какой тропе среди дерев,
Она пришла незваной, нежеланной?
На что Девица с грустью непрестанной
Сказала: «О Колдунья, не ругай
Ты Деву, что из-за погони странной
К тебе явилась, в этот дикий край,
И кто от бурь приют лишь ищет, так и знай».

9.

И с этим из её кристальных глаз
Немного капель слёз скатились нежно
Восточными жемчужинами враз
И на щеке сияли белоснежной.
Она вздохнула тихо, к ней небрежно
Лишь отнесётся тот, в ком сердца нет,
В ком жалость есть, растает неизбежно,
И ведьма, чья забава – делать вред,
Огорчена была её слезам вослед.

10.

И стала её грубо утешать,
Как женщина, за плач её жалея,
И слёзы её стала иссушать,
Ей приказала сесть, её лелея,
Чтоб ноги отдохнули, и, смелея,
Девица, что простой имела вид,
Приказ восприняла, не сожалея,
На землю быстро села без обид,
Так рада отдыху: он даже птиц живит.

11.

В порядок привела потом наряд,
Распущенные локоны впрядала
В златой венок, где украшений ряд;
Лишь злая ведьма это увидала,
Была поражена, ведь сострадала
Она небесному, быть может, существу,
Или Дианы нимфа здесь рыдала,
И мыслит ведьма, будет наяву
Молиться красоте такой и божеству.

12.

И был у мерзкой ведьмы мерзкий сын,
Ей в старости дарил он утешенье,
Лентяй, не мог поставить даже тын,
Жил в праздности, в каком-то отрешенье,
И никогда не мог принять решенье,
Молиться или заняться ремеслом,
Трудиться для него - одно лишенье,
Поспать в тенёчке не считал он злом,
Из лености своей был нищ – и поделом.

13.

Домой пришёл он поздно, в полумгле,
Увидел, что прекрасное созданье
Сидит с его мамашей на земле;
Хотел сказать он что-то в оправданье,
Но испугался, не за опозданье,
Он внутренне был сильно поражён,
Как тот, кто зрел на светоч мирозданья,
На солнце, ярким светом ослеплён,
Так на Девицу он смотрел, ошеломлён.

14.

Он матери тогда задал вопрос,
Взялось откуда существо такое,
Какой же рок его сюда занёс,
Иль у него обличье лишь людское:
Но в ней взыграло что-то ведьмовское,
Ответ ему - её лишь жуткий взгляд,
Как у души, лишённой вновь покоя,
Покинувшей брегов Стигийских хлад,
Так друг на друга они смотрят, но не в лад.

15.

Но Флоримель была уж так кротка,
Что снизошла использовать их скверный
Приют, к ним относясь не свысока,
В своих речах она была примерной,
Стал близок ей пустынный край пещерный.
И поначалу добрым был мужлан,
Он к ней являл свой интерес безмерный,
И думал о любви, но то обман:
Животной похотью был к ней он обуян.

16.
 
Его нутро горело злым огнём,
Что перерос потом в пожар огромный,
Но не было отваги, чувства в нём
Чтоб высказать ей свой порыв любовный;
Он в мыслях грубых был довольно скромный,
Но тихо и любовно воздыхал,
Он знал, что вид его, такой истомный,
Она поймёт; и не один сигнал
Он в виде памяток ей добрых подавал.

17.

Из леса приносил он ей дички,
Смотрели их бока с улыбкой красной,
Он из цветов плёл милые венки
Для головы сей девицы прекрасной,
И птичек приносил, что сладкогласно
Хвалу его любимой пели б там,
И белку дикую в тесьме держал атласной:
Рабыней быть её, как был он сам,
Она спокойно относилась к тем дарам.

18.

Но вскоре подошёл заветный час –
Приют покинуть этот нелюдимый
Она тайком решила в этот раз,
Не нанесли чтоб вред непоправимый
Ей ведьма и сынок её родимый:
И рядом лошадь сытая была,
Задор её горячий был не мнимый,
Украшены седло и удила,
Теперь уже она путь правильный нашла. 

19.

И рано, прежде чем зажёгся день,
Отправилась она в своё хожденье;
Её пугал и каждый звук, и тень,
Что к ней являлась будто наважденье.
И было очень твёрдо  убежденье
В погоне ведьмы и её сынка:
Хотя их поздно было пробужденье,
Узнали, что их гостья далека,
И взволновалась ведьма этим лишь слегка,

20.

Но похотливый парень так стенал,
Что мало кто мог слышать это ране;
Он всё ногой отчаянно пинал,
Лицо царапал; будто зверь в капкане,
Рвал плоть свою; и полы на кафтане:
Скорбь видя ту, его грустила мать,
Ведь чувства сына, словно на вулкане,
Любовь его – безумию под стать,
Пока на нём лежит неистовства печать.

21.

И не смогла его умерить пыл,
Не помогли ни травы, ни советы,
Внутри него огонь ужасный плыл;
Что слёзы, заклинанья, амулеты!
Страсть так сильна, любые рвёт запреты,
И видя в тех попытках неуспех,
Она открыла страшные секреты:
Искусством адским можно без помех
Вернуть её назад: зло принесёт успех. 

22.

И вскоре из пещеры тайной зверь
Явился устрашающий и скверный,
Любого ужаснуть он мог, поверь,
Чудовищно кривой и непомерный,
А на спине узор был характерный;
Он выбран был из всех других зверей,
Как монстр ошеломляющий, пещерный;
Он на Гиену походил, скорей,
Что пожирает женщин плоть средь пустырей.

23.

Она его призвала: должен ты
Сквозь горы и леса за ней стремиться,
Не отдыхать, не прятаться в кусты,
Пока ты не поймаешь ту девицу,
Иль не сожрёшь капризную юницу.
И этот монстр, услышав те слова,
По следу Флоримель скорее мчится,
Ведь запахом её полна трава,
Он хочет обогнать её, что так резва.

24.

Лишь Флоримель заметила его,
То быстро прочь, не думая, бежала,
Уродливое это существо
Её сильнее смерти устрашало.
И лошадь её тож не оплошала:
Быстрее ветра скачет и легко,
Пока без затруднения дышала,
То унесла Девицу далеко,
Но ослабев, уж не скакала широко.

25.

Лишь Флоримель всё это поняла,
От страха впала в жаркую истому –
Она боялась всяческого зла;
Вот прискакала к берегу морскому,
Но ей спасаться надо по-другому,
Дабы не стать добычей твари той,
Всё ж изменила скакуну гнедому,
На берег соскочила, на пустой,
И побежала с неуёмной быстротой.

26.

Из страха перед мщением отца
Так быстро не бежала Мирра злая,
И от насилья – верного конца –
На брег Эгейский Дафна, обмирая,
Как Флоримель от Монстра, чуть живая,
Дабы достигнуть моря, и без сил
Скорей там утонуть, себя спасая
От деспота, и ужас подарил
Ей крылья, и ещё отваге научил.

27.

Ей счастье было послано Судьбой,
Лишь волны перед ней забились яро,
Она хотела броситься в прибой,
Но лодку увидала в виде дара,
В которой спал рыбак убогий, старый,
А сеть он на песке сушил свою,
Запрыгнув в лодку, одного удара
Веслом хватило оттолкнуть ладью,
Вот так она спаслась на море в том краю.

28.

Чудовище, готовое напасть,
Теперь в своей надежде обманулось;
И на ладью глядит, открывши пасть,
По морю плыть ему не приглянулось,
В тщете оно обратно повернулось,
Чтоб принести Хозяйке эту весть:
Но, в дьявольском желанье облизнулось,
В нём родилась отчаянная месть,
Оно убило лошадь Девы, чтобы съесть. 

29.

И там, лишь этой лошади куски
Чудовище зубами искрошило,
С напевом ехал рыцарь, где пески;
То славный парень был с огромной силой,
Кто напрягал на поле брани жилы;
Он рыцарей пленять не одержим,
Придворные дела ему не милы,
Весёлым быть, а не казаться –  им:
Всё было для него усилием большим.

30.

Таким вот был достойный Сатиран,
Себе везде искал он приключенья
В полях, в лесах летел как ураган,
Нёс на себе стальное облаченье
Из кузницы простой, без золоченья,
А на щите – Сатира голова:
Вот рыцарь здесь, где монстр для развлеченья
Грызть начал лошадь белую сперва,
Её спасать он поскакал из удальства.

31.

И вспомнил он, что лошадь та была
(Разорванная страшною гиеной),
У Флоримели; он боялся зла,
Что тварью причинилось бы презренной
Прекрасной Деве, гордой, несравненной;
Её любил он, для своей святой
Он подвиги свершал рукой военной:
Не снял с неё лишь пояс золотой,
Теперь нашёл его – упал он в гонке той.

32.

И полн сомненья, страха и скорбей,
С чудовищем в борьбу вступил он яро,
Молясь, сражался он среди зыбей
И наносил жестокие удары
Ему, кто заслужил такую кару;
Нанёс он плоти монстра много ран,
Кровь у того текла от этой свары,
Всё ж не прикончил монстра Сатиран,
Чем больше резал, тем свирепей был тиран.

33.

Не знал он, как чудовище убить,
Добиться долгожданного успеха,
Оно сильнее стало, как тут быть,
А он слабел, и меч ему помеха;
Пришёл он в ярость – это не потеха,
Отбросил меч свой, зверя обхватил,
Хотя ревел тот страшно, и без спеха
Чудовище подмял и что есть сил
Удерживал его, руками колотил.

34.

Как тот, кто хочет задержать поток,
И прячет в берегах его бурленье,
А он переливается, жесток,
Равнин всех совершая утопленье;
И кажется, то Моря наступленье, 
И воды пашни тучные сотрут:
Горюет землепашец в сожаленье, –
Его потерян многолетний труд,
Хоть он молил, но Небеса всё отберут.

35.
 
Держал так монстра крепко наш храбрец,
Бил долго кулаками его тело,
Чтоб ярость его стихла, наконец,
Чтоб сдался победителю несмело:
Кто мстит, как думал он, за злое дело,
Что зверь над Флоримелью совершил,
И боль его он продлевал умело,
Коль меч стальной его не сокрушил:
От заклинаний зверь был крепок, всех страшил.

36.

И Сатиран тем поясом златым,
Что Флоримель на талии носила,
Связал Гиену, рёвом та густым
Презренье к этой ленте огласила,
Но прежняя её исчезла сила,
И, как ягнёнок, монстр задрожал,
За рыцарем покорно шёл средь ила,
Привычно подчиняться продолжал,
Хотя такую службу раньше не держал.
 
37.

Тащил он зверя, покорив вполне,
И Великаншу там увидел вскоре,
Скакала что на сером скакуне
От рыцаря, кто, с твёрдостью во взоре,
Её сдержать пытался на просторе;
Она пажа держала средь колен,
Что поперёк коня болтался в горе,
Он крепко связан был, попавши в плен,
Коль ради похоти был ею вожделен.

38.

Когда её увидел Сатиран,
То на свободе он оставил зверя
И бросился навстречу, как таран,
Чтоб встретить её в воинской манере:
Она ж скакала, не боясь потери,
Его не избегала, он копьё
Могучее готовил в должной мере,
И бросился мгновенно на неё,
Направив точно на Гигантшу остриё.

39.

Как ястреб, что в когтях своих несёт
Дрожащую голубку,  наблюдая,
Как молнией спускается с высот
Орёл, ему дорогу преграждая.
И он, свою добычу вниз кидая,
Готовится к сражению: вот так
Скакала Великанша молодая,
И яростно её искрился зрак,
А богохульство – есть её злодейства знак.

40.

Она взяла стальную булаву,
Которой очень многих убивала,
Прицелилась потом в его главу,
Но он копьём её щита овала
Достал, и сталь оно в нём разорвало;
Хотя копьё, как мачта, велико,
Её с седла никак не выбивало,
Взглянув на щит, расколотый легко,
Он дальше от неё скакал недалеко.

41.

Качнулся от удара конский круп,
Сама же Великанша усидела,
Как будто бы удар пришёлся в дуб;
Или в колонны мраморное тело,
Что на Олимпе ставилась для дела –
Соревнованья юных храбрецов,
Её чтоб колесница не  задела:
Ударил – проиграл, в конце концов,
Кругом обломки и останки мертвецов.
 
42.

И на него направив гневный взор,
Она своей ужасной булавою
Удар по шлему нанесла в упор,
И он склонился низко головою,
На грудь забрало падает, кривое:
Ошеломлённый, уж не скачет он,
Но делает движенье круговое,
Она, заметив это, без препон
К нему подъехала – встать рядом был резон.

43.

И на него легла её рука –
Он из седла был выдернут мгновенно,
Не устоял от этого рывка,
Не смог себе помочь он совершенно,
Не помешал коню её, смятенный;
Как труп гниющий, быстро унесла
Она его, но рыцарь дерзновенный,
Что гнался за Гигантшей, удила
Свои напряг, лишь она быстро погнала.

44.

Когда она увидела его,
То ношу свою бросила сердито:
Теперь зачем ей это существо;
Став лёгкой, она скачет боевито;
И всё ж отважный рыцарь деловито
За нею мчится – вот уж за спиной,
Она, его увидев, нарочито
Оборотилась для борьбы честной;
Он встал – она бежала стороной.

45.

Открыл глаза достойный Сатиран,
И пробудился тем от наважденья,
Кругом всё пусто, у него нет ран,
Он стонет, проклинает провиденье,
Что отняло такое похожденье:
Пажа там обнаружил, наконец,
Кого освободил от принужденья
Его врагом, в грязи лежал юнец,
Был неподвижен он, как будто бы мертвец.

46.

К нему он подошёл, пред ним возник
Средь грязи мерзкой юноша приятный,
Был у него такой прекрасный лик,
Чтоб дам пленять любовью необъятной
В своём расцвете: свежий, милый, статный;
Пажа он развязал в его нужде,
Спросил его, простой тот или знатный,
И как он оказался в сей беде,
И Великаншу кто преследовал везде?

47.

Дрожа от страха, паж сказал: «В плену
Был у неё – Арганта её имя,
Дочь тех Титанов,  что вели войну
С богами олимпийцами благими,
Чтоб сам Юпитер был всегда под ними:
Её отец, безумный от потех,
Насыщенный убийствами людскими, –
Тифей – совершил  с Землёй инцеста грех:
Арганта лишь близнец из порождённых всех.

48.

Земля ещё младенца родила,
Его зовут все – Олифант могучий,
Он рыцарям доставил много зла,
А также разной смерти неминучей.
Те близнецы (слух разносил ползучий)
Ещё в утробе матери своей,
Пока не вышли в мир наш невезучий,
Они совокуплялись поскорей,
И в мир явились с этой похотью зверей.

49.

И жили в том грехе они всегда,
Против природы истинных влечений,
Была близнец-девица без стыда:
Ей мало было с братом развлечений,
Она искала плотских приключений,
И самый грязный влёк её разврат,
Кончала среди скотских истечений:
Её огонь сжигал их всех подряд,
Страсть утолить её не мог ни скот, ни брат.

50.

Блуждала так она по все стране,
Искала юношей для утоленья страсти,
Чтоб похоть накормить свою вполне:
Того, кто нужен ей по этой части,
Она благодаря могучей власти
Вела на остров – тайное жильё,
Чтоб в вечном рабстве испытал напасти,
Иль стал вассалом похоти её
И осквернялся б той утехой от неё.

51.

Меня, такого жалкого, она
Похитила, устроив мне засаду,
В темницу посадить была должна,
Чтоб доставлять ей гадкую усладу;
Был тысячам смертей я рад и аду:
Прекрасной Колумбелле клятву дал
Я верности, люблю мою отраду;
А имя открывать я б подождал,
Для всех – Паж Дам – я это званье оправдал. 

52.

А тот отважный рыцарь, что вослед
Скакал за Великаншей, - то Девица
Прекрасная, что множество побед
Как воин одержала, с ней сравнится
Никто из дам не может, и цениться
Средь рыцарей умеет всё ж она,
Все Паладиной кличут ту юницу,
Никем Гигантша не побеждена,
Но непорочность победить её должна».

53.

«То ей подходит,–  молвил Сатиран,–
Но расскажи, Паж Дам, о том обете,
Что принял ты, коль мучишься от ран?»
–  «Я обо всём скажу в своём ответе,
Дурное вы простите в том сюжете,
Той Даме, что люблю, кому служу,
Ухаживания надоели эти,
Её любовь тогда я заслужу,
Когда желания её все поддержу.

54.

Я способом любым добыть был рад
Её любовь, пусть под дурным приказом.
Меня могла помучить без преград,
Везде скитался я, не мог отказом
Перечить ей, её желанья разом
Исполнить шёл, чтоб многих дам сполна
Я честно бы одаривал экстазом,
А через год подать их имена
С дарами, коль была успешна та «война».
 
55.

Прекрасным Дамам честно я служил,
Имел поддержку в их сердцах влюблённых,
В тот год от тех, кого я ублажил,
Я получил от дам тех утомлённых
Признательностей триста утончённых,
И я принёс их ей, чтоб угодить;
Она ж, моих несчастий исступлённых
Не видя, чтоб за верность наградить,
Мне кару новую решила учредить.

56.

Возобновить я должен был поход
За дамами, мир обходя огромный,
И не встречаться с ней последний год,
Пока не повстречаюсь с дамой скромной,
И не с одной, что похотью истомной
Не обуяны, если я дерзал
Их пригласить в свой уголок укромный».
-« Ах, Паж, одним бы словом мне сказал,
А сколько же таких ты в списке указал?»

57.

«Могу сказать Вам кратко, - молвил Паж,
Кого я находил, разумны были,
И трое лишь отвергли мой кураж,
Три года был в пути я среди пыли,
Чтоб их найти». – «Коль честными прослыли,-
Смеясь, промолвил рыцарь, - кто ж они,
Кому твои услуги опостыли?
Иль это злом считали искони,
Или в незнании воспитаны в те дни».

58.

«Так первая, что отказала мне,
Была продажной девкой, несомненно,
Быть не могла со мной наедине,
Коль я не дам ей денег непременно.
(Тут рассмеялся Сатиран мгновенно).
Второй была монахиня, потом,
Она духовника во мне надменно
Отвергла: я раскрою, мол, притом
Её желанья в месте выбранном святом.

59.

А третья – то девица, что проста,
В жилище сельском найдена случайно,
Она хоть целомудренна, чиста,
Её жилье убого чрезвычайно;
И всё ж в ней красота необычайна,
Сливаясь с правдой на её лице.
Ухаживал за нею я не тайно:
Желание было видно в наглеце;
Но как в начале был далёк, так и в конце.

60.

Средь дам не находил я никого,
Кто честь свою хранила б ради чести,
Но по другим причинам – большинство:
Иль всё должно пройти в особом месте,
Или боясь позора или мести;
Я был лишён надежды умягчить
Любимую мою, чтоб быть с ней вместе,
В тщете я продолжаю дни влачить,
Стремясь невинность средь бесстыдниц получить.

61.

И молвил Сатиран: «Мой Бог, Паж дам,
Где благодарность, только порицанья
Твоим великим и пустым трудам,
Похожим на Алкидовы деянья».
И он туда пошёл без колебанья,
Где находился зверь его досель,
Что узы разорвал от ожиданья,
И чья – назад к хозяйке – ныне цель,
Чтоб рассказать, куда девалась Флоримель.


Примечания к «Королеве Фей» Книга III, Песнь 7

Эпиграф. Сатиран – Впервые появился в I.vi.20, этот «благородный воинственный рыцарь» был отпрыском замужней женщины и сатира. Некую даму Тиамис обычно игнорировал муж, чтобы самому пойти на охоту, поэтому, однажды, она побрела в лес в поисках его. Там её похитил сатир и взял силой, она забеременела, и сатир держал её при себе до родов, а затем отпустил Тиамис, оставив рождённого мальчика у себя. Он вырастил Сатирана в лесу, научив его побеждать и приручать диких зверей.

1.1-2.  Как лань, что перепрыгнув через лог, // Сбежавши от прожорливого зверя, – Ср.: Ариосто. Неистовый Роланд. I.33-34, где  Анжелику, убегающую от преследователей и напуганную шорохом листьев, сравнивают с испуганной ланью. Так же здесь аллюзия к Горацию. Оды. 1.22, в которой пламенный любовник уверяет Хлою, что он не тигр, от которого она должна бежать, как молодая лань.
10.2-3. …за плач её жалея, // И слёзы её стала иссушать… – Ср.: Вергилий пишет так о слёзах Венеры lacrimis oculos suffusa (Энеида. I. 228).
11.7.  Или Дианы нимфа здесь рыдала, – Удивление ведьмы, увидавшей Флоримель, напоминает удивление Энея, увидавшего Венеру в образе Дианы:

Как мне тебя называть? Ты лицом не похожа на смертных,
Голос не так звучит, как у нас. Ты, верно, богиня, —
Или Феба сестра, иль с нимфами крови единой.
                (Вергилий. Энеида. I. 327-29/ пер. С. Ошерова)

22.8. Он на Гиену походил… – Традиционно связанная с ведьмами, гиена, у некоторых авторов, считалась диким зверем, выманивающим людей из домов, чтобы пожрать их.
26.2-4. Так быстро не бежала Мирра злая // И от насилья – верного конца –  // На брег Эгейский Дафна…  –
Мирра, дочь царя Кипра Кинира, мать Адониса. Она воспылала любовью к своему отцу и, пользуясь чужим именем и темнотой, утолила свою страсть — возлегла с ним во время праздника Деметры. Отец, раскрыв обман, хотел её убить, но Мирре удалось сбежать. (Овидий, Метаморфозы. X. 431-480). В Сабейской земле она превратилась в мирровое дерево. Её сестра Илифия из щели в коре вытащила младенца Адониса.
Дафна  — прекрасная нимфа. Её преследовал охваченным к ней страстью Аполлон, но она, давшая обет целомудрия, взмолилась к своему отцу Пенею, речному божеству, и была превращена в лавровое дерево, ставшее священным у Аполлона. (Овидий. Метаморфозы. I. 543-552).
Здесь можно увидеть аналогию: Бегство Мирры от отца соответствует отказу Флоримель от приставания рыбака, которого она называет «отцом» (КФ viii.23.7), поскольку кровосмешение подразумевается вожделением любого старика к молодой девушке. Как Дафна спасается водами своего отца Пенея, так и Флоримель в её попытке утопиться спасается морем.
Строфа 27.7-9.  Спенсер здесь, видимо, основывает свой рассказ на тексте Диодора Сицилийского. (Историческая библиотека. V. 76.3-4), в котором Бритомарта (дочь Зевса и Кармы), спасаясь от объятий Миноса, прыгнула в море, из которого её спасли рыбаки своими сетями.
 Вергилий несколько по-другому трактует этот миф: Бритомарта у его поэме «Скопа» также является дочерью Кармы, няньки Сциллы, дочери царя Мегар. Минос, осаждающий Мегары, преследовал ранее Бритомарту своей любовью. Но у Вергилия девственная Бритомарта, спасаясь от Миноса, прыгнула со скалы в горную расселину (Скопа. 302).
30.1. Таким вот был достойный Сатиран, – Сатиран получает этот эпитет из-за своей защиты Уны .См.: КФ I.vi. Он сможет победить зверя, потому что он «прост, искренне верен и враг позора» (КФ I.vi, 20.7). Эти слова подтверждают детали его доспехов в строках 4–5.
31.8-9. Не снял с неё  лишь пояс золотой // Теперь нашёл его – упал он в гонке той.– «Золотой пояс» считался символом девственности. Снять в девушки или женщины пояс – означает совершить с ней совокупление. Ср: Так Персефона потеряла свой пояс, когда её похитил Плутон (Овидий. Метаморфозы. V.468-470). Похожее есть и у Гомера в «Одиссее», пояс, который носит невеста, развязывается потом в брачную ночь (XI.45).
36.7.  За рыцарем покорно шёл средь ила, – В «Золотой легенде» поверженный дракон, связанный Святым Георгием девичьим поясом, смиренно следует за ней. «Золотая легенда» (лат. Legenda aurea или Legenda sanctorum) – сборник житий Якобуса де Ворагина, широко популярного в позднесредневековой Европе. Сохранилось более тысячи рукописей этого текста. Вероятно, она была составлена примерно в 1259-1266 годах, хотя текст дополнялся на протяжении дальнейших веков.
40.1. Она взяла стальную булаву, – здесь можно вспомнить "Смертельную булаву" Оргольо (КФ I.vii.10.9), а также «массивную железную булаву " Корфламбо (КФ IV.viii.43.6), которые имеют сходный фаллический смысл.
40.6. Хотя копьё, как мачта, велико – См.: Тассо. «Освобождённый Иерусалим». VI.40, Танкред и Аргант несут мачты вместо копий. В 1 Царств.17.7 древко копья Голиафа "как навой у ткачей».
41.4-9. Здесь ссылка на Олимпийские игры, которые проводились в Древней Греции и Древнем Риме. Организаторы соревнований на колесницах в двух местах ставили мраморные колонны, которые все участники должны были обогнуть. К ним надо было подъехать как можно ближе, не задев их, иначе – разрушение колесницы и, часто, смерть участника.
47.1-2. «В плену// У великанши был – Арганта имя, – Спенсер, возможно, взял это имя непосредственно от черкесского воина Арганта у Тассо в его Освобождённом Иерусалиме  (см. 40.6), который является таким же яростным врагом христиан, как и целомудрия.
Кроме того, в "Бруте" Лайамона, Арганта - королева фей Авалона. «Брут» Лайамона (ок. 1190–1215), также известная как «Хроника Британии», представляет собой среднеанглийское произведение, составленное и переработанное священником Лайамоном. Это первая историография, написанная на английском языке, со времен «Англо-саксонских хроник». Как похотливая Моргана из рыцарских романов, Арганта, следовательно, демоническая королева фей. Арганта унаследовала свою кровосмесительную натуру от Тифея. Её описание как Гигантши или Великанши указывает на её происхождение от Геи, богини земли. Здесь можно вспомнить войну гигантов/титанов против Зевса (Юпитера) См.: Овидий. Метаморфозы. I.151-53 и Гесиод. Теогония. 617-735. Но то, что Арганта происходит от титанов – это придумка самого Спенсера.
Тифей –могущественный и чудовищный великан, согласно классической версии греческого мифа, порождённый Геей и Тартаром. Бросил вызов олимпийским богам и был с большим трудом побеждён Зевсом. Верховный бог взгромоздил на него гору.
48.2. …Олифант могучий, – Это имя взято из Чосера «Кентерберийские рассказы. «Рассказ сэра Топаса, 807-809»: «мощный великан, | Его звали сир Олифант, | Опасный человек…». Как ренессансное написание слова "elephant"(слон), это имя предполагает размер этого существа; и как название рога из слоновой кости Роланда – «Олифант», оно предполагает его фаллическое измерение.
В истории этих близнецов (Арганты и Олифанта) использован Плутарх, который пишет, что «Исида и Осирис, полюбив друг друга, соединились во мраке чрева до рождения». (Исида и Осирис,12).
51.6. Прекрасной Колумбелле клятву дал… – Имя Колумбелла может происходить от франц. Colombe (голубка) + belle (красивая). Как известно, голубка является птицей Венеры.
52.7. Все Паладиной кличут ту юницу,  – Её имя от известного слова «паладин», образец рыцаря. Но, ни в этой песне, ни далее во всей поэме этот персонаж более не появляется.
53.5. Дурное вы простите в том сюжете, – Здесь Спенсер подражает Ариосто, который извиняется за непристойный рассказ хозяина о женской неверности (Неистовый Роланд, 28.1).
54.5-7. ...её желанья разом // Исполнить шёл, чтоб многих дам сполна //Я честно бы одаривал экстазом, – Требования Колумбеллы к нему слишком строги, но идеальны для распутников: он должен доказать, что заслуживает её любви, сексуально служа другим придворным дамам, по сути, доказывая, что он полон верности, будучи изменником.
57.3. И трое лишь отвергли мой кураж, – Любовники из поэмы Ариосто не нашли ни одной.
Строфа 61.4. …Алкидовы деянья. – Речь идёт о 12-ти подвигах Геракла. Алкид – это родовое имя Геракла, которое он получил о своего деда Алкея.