Не впопыхах - поэма 146-149

Скажите, что такое счастье?
Из неизвестности полёт,
по небу облачному мчаться? –
потребуется самолёт.
Поэт взлетает постоянно,
расправив светлые крыла.
Прохожий видит в небе странность –
строка, что утром проплыла.

Вновь появляется в пространстве,
заученная им в ночи,
вернулась будто бы из странствий,
когда по ней скользнут лучи,
высвечивает память ясно,
начертанность её видна.
Ничто на Свете не напрасно,
когда в Душе цветёт весна.
146.
Безвремение печально,
как застой воды в пруду.
Понимаю, изначально,
глядя нежно на звезду,
что взошла на небосклоне
и разбросила лучи.
Где-то вновь кукушка стонет
неприятная в ночи,
опустившейся донельзя,
до студёности черты.
Над луною вспыхнул вензель
неизвестной простоты.
И опять гуляет ветер
по задворкам злой молвы.
То ли утро, то ли вечер
без печали синевы,
где заря как пламя в небе,
расползается она.
Не понятно, на потребу
и кому-то так нужна.
147.
Сиреневая лента вьётся
тумана по опушке дня,
где филин на сосне смеётся,
пугает моего коня.
Заржал мой сивый конь тревожно,
споткнулся о дуб молвы.
И полетел я осторожно…
…и, перейдя в ночи “на вы”,
ушёл в осеннюю свободу,
отбросив иноходь словес,
вошедши в злую Лету, с ходу
я потерял народный вес.
Утратил, собственно, вниманье
к моей персоне с высоты
полёта, всех непониманья
пропетой песенной мечты –
взойти на пик осенней славы
дождливым заревом в закат
до предстоящих дней облавы,
когда не ясно, виноват
иль нет посаженый в застенки
без предварительных свобод.
У судей затряслись коленки.
Законники пошли в обход
тех ими созданных условий
не безусловных, как всегда.
И, выходя из половодий
чудачеств льющихся, когда
перестают уже смеяться
над голой выдумкой царей.
Желают только называться,
но с наполненьем лагерей.
148.
Опять у нас двоятся власти,
меняют кресла, сапоги.
И разгораются в них страсти
под крики голые: “Беги!”
Бегут, не чуя ног, коленей.
Тропинкой гордости пустой.
И погоняет поп оленей
своей лохматой бородой.

Используют во всю чекисты.
Идёт отряд передовой,
а сзади, подметая чисто,
за камуфляжною спиной
идёт атака на свободу –
быть государством с новизной,
оставив куликам болото,
но с разворованной казной.

Обмен недавно состоялся,
забросили агентов и
раскол настал, и засмеялся
в объятьях крепких кровный Вий.
Вся удручённость в пораженье
гражданских прав и жизней. Суд
той власти в сонме отражений,
где оппозиций томный блуд.
149.
Летят ракеты, рвутся бомбы
на головы и на дома.
А вместо животов есть торбы –
войны советской кутерьма.
Воюют с НАТО, убивают
страну под знаменем в крови
и непонятно где витают,
но рассуждают о любви,
о мире на Планете этой,
элиту зверства создают.
Звезду героя не воспетой
захватчику вручает тут
в созвездии туманном злости,
а по-другому – диких псов.
Гниют по полосам их кости.
Закрылся бункер на засов.
Грозит от тель он шведу,
Эстонии грозится вождь
и жаждет праздновать победу
под ораторию и ложь.