Позднее

Мокро.
Холодные капли стекают по скулам домов, по мутным стёклам,
заполняя бездонные лужи до края
с горкой.
Вдыхаешь вечер прокорклый,
выдыхаешь сизую усталость.

Сколько кому осталось?
Где-то, наверно, написано, но, к счастью, мы этого не знаем.
Так и болтаемся между Тарусой и Таем,
между тьмой и светом,
между мартини и аспирином.
На ночь едим конфеты,
утром несём десятину и каемся снова.
Ужинаем в ресторанах, обедаем в майонезных столовых.
То навзрыд плачем, то смеёмся до колик.
Живём что ли?

Катимся перекати-полем рассеянно.
Хорошо ещё, если полезное что-то сеем.
Сначала рвём глотку,
потом рвём волосы.
 
А воздух промёрзший, плотный.
Зажмуриваешь сильнее глаза - так сильно увидеть его хочешь! -
а там, в небе голубом, в разные стороны расходятся самолётные полосы -
прямые белые строчки.

Под ногами ноябрьская хлябь,
и дождь безразлично гасит чью-то свечу на окне.

Господи, если бы я только знала, что ты больше
никогда не...


"Дождь лил четыре года одиннадцать месяцев и два дня. ...Воздух был настолько пропитан влагой, что рыбы могли бы проникнуть в дом через открытую дверь, проплыть по комнатам и выплыть из окон".
"Сто лет одиночества" Г. Маркес