По дороге на родину

                (Рассказ о конце прошлого века)   

     Деревня пока ещё не "вымирала". Время колхозов ещё не прошло, и до "бандитских" 90-х им было ещё чем "поупражняться". Под плакучей ивой, у ручья, на не очень людном месте райцентра, я коротал время в ожидании своего автобуса, пренебрегая радушием автостанции. Погода была в самый раз августовская - солнечная, в меру жаркая. И было приятно, от нечего делать, размышлять у воды, не смотря на многолюдность самой центральной площади, расположенной по-близости, метрах в ста. Неожиданно из "толпы" многочисленных машин, и стоящих, и выезжающих со стоянки я заметил фигуру председателя нашего колхоза, направляющегося, похоже, ко мне. Да, ко мне! Такой раскладки ситуации я не ожидал и естественно, безмерно обрадованный, протянул ему руку, с удовольствием готовый разделить в его "УАЗике" место попутчика. Поехали, хоть и не сразу, но, как то уверенно! В водителе чувствовалась какая-то испытанная надёжность, какая-то выручка, деревенская устойчивость! Я ехал к своим, тогда ещё здравствующим, матери с отцом, с председателем колхоза Павлом Дмитриевичем Рассадиным, мужиком рослым с басовитым голосом и крупными, красивыми чертами лица. Расспросив про дела в Москве, проделки Штатов в Афганистане на зло нам, непривычные "выкидоны" Андропова с рабочей дисциплиной, Павел Дмитриевич вдруг неожиданно "ошарашил" местной новостью, как обухом:
    - А у нас тут беда случилась. Витька, Ивана Кочетова мАлый,по плотине ехал на "Кировце" (1) и перекинулся, на неделе. Да хорошо ещё не в сам пруд! Плотина узенькая,я на "УАЗике" (2) боюсь там проезжать, а он на "Кировце"! - Я представил   плотину нашего пруда, для "Кировца" она конечно узковата была. Показалась берёзовая роща. Мы подъезжали к повороту на скарятинскую дорогу.
    - Ну и... - подтолкнул я.
    - Что ну? Плотина-то какая! Ни одной ракитки на его пути,как на зло, не оказалось! Три оборота! Кабина - заподлицо с рамой. "Смятка", металлом! И сам - тридцать два года! - Павел Дмитриевич,как то нехотя,перешёл на третью передачу, в берёзках никогда не было хорошей дороги.
    - Да как же он? - не понял я.
    - Да вот так. И парень работящий, безотказный, золотые руки,а вот ведь судьба. Всё время с флажком передовика на "Кировце". Не дождался окончания страды. Трактор всегда чистый и сам аккуратист. - нахваливал он, в утешение себе Виктора. Я сам его знал чуть-чуть, он на много позже ходил в школу. И знал, что он живёт где-то в Москве, женат там, но каждое лето приезжает к отцу с матерью и до снега помогает деревне.
    - Ну и как получилось-то всё? - не успокаивался я.
    - Как-как? Он за Суходолом зябь поднимал, утром на разнарядке в правлении был. А  Нюрке Делововой пообещал привезти "скатку" (3) соломы в этот день. Зачем ей эта скатка? Коровы нету, ума не приложу. А благодарность обязательно самогонкой. Ему бы не пить, а разве утерпишь тут? Да чтобы на глаза людям не попадаться, не кругом домой поехал, по дороге, а через плотину. Вот и приехал. Жалко. - Стало сразу как-то душно, не уютно, хоть салон машины и хорошо проветривался не быстрым движением "УАЗика".
    - А Нюрку-то, хоть наказали как? - возмущался я.
    - Кто её будет наказывать? "Я дала ему пятерку за работу, а скатку оплатила в бухгалтерии правления". Вот и попробуй докажи! Да нет, сам он виноват. Не умеешь пить - пей простоквашу или дожидайся ужина! - мы подъезжали к "трудскому" повороту, слева были видны только зелёные кудри ракит, от большака закрывающих сонную речку.
    - Ну, а хоронили-то где? Здесь или в Москве? - безнадёжно  спросил я.
    - Да какая Москва? Сюда приезжала жена с маленькой, три годика, дочкой. Всё, Витёк больше на родину ездить не будет, совсем приехал. Хороший был, я от него мата не слышал. Хоть днём, хоть ночью - всегда всё на ходу.
    - А "Кировец" как же? Правда на металлом? - я всё не унимался.
    - Да, а куда же его? Два КаМаЗовских крана из Сельхозтехники еле-еле выволокли не поднимая такую "махину". Спишем "Кировца", как и ВитькА. - сокрушался Павел Дмитриевич. - Такие тыщи, если не списать, где он возьмёт их? Там и всей Москвы не хватит! Вот чем хорош колхоз, всегда выручит! А ты говоришь! Нет, будущее за коллективным хозяйством, не за кулаками, фермерами всякими! Да вот, возьми, как раз на нынешнюю половодку племенной бык утонул на Разиньковской ферме. Тоже, по сути, Ваську Рыжего надо бы к ответу призывать. Быка на целый район, а может область, одного выделили! Из Франции за доллары покупали, обновлять российское стадо! - Павел Дмитриевич издал звук плевка или мата, внимательно следя за разбитой дорогой.
    - И как же он утонул? Отвязался и под низ сбежал,на ручей? - недоумевал я.
    - Какой там низ! На ферме, на самОй! - тут Павел Дмитриевич чертыхнулся в открытую, - Васька выгнал быка на двор,на прогулку.Так по инструкции положено. А сам с мужиками в дежурке сел играть в карты. А он, бык-то, за это время в яме навозной успел захлебнуться.
    - В какой яме? - не понял я.
    - В навозной! Теперь на полях навоз не нужен, удобрения одни. Вот его и сгребают бульдозером на ферме в кручи разные, низины, туда, где удобно складировать. Раньше райком следил, кто сколько органики на поля зимой вывез, показатели выставлялись. А теперь брошено всё на самотёк, на своё усмотрение. А чтобы не каждый день его убирать, под выгребным транспортёром, за самОй фермой, вырыли бульдозером приёмный жолоб. Прямо так, в земле. Да, видать, глубоковато. В половодку он водой наполнился - по самый край. Вот бык-то с краю и сосклизнул в него. Тридцать тыщь в наших деньгах! Тоже пока на колхозе висят, надо списывать. Вот так-то! А ты колхоз! Колхозы-то и никогда не позволят умереть русской деревне! Потому что она держится на них! - Павел Дмитриевич говорил ещё о преимуществе колхозов,о том, что необходима селекция и в животноводстве, и в аграрном секторе,председатели толковые нужны. Но это меня уже не занимало. От удручающих новостей я медленно погружался в воспоминания моего детства.
    Солнце щедро "разбазаривало" последнее августовское тепло. Мы переезжали Скарятинский мост. Теперь он был надёжной переправой с берега на берег. Четыре бетонные, метрового диаметра, трубы были положены одна к другой, и теперь сообщению обоих берегов не могла помешать никакая половодь! На мосту, помню старом ещё, мы раньше всегда после рыбалки обмывались на быстринке, на камнях с нашего берега, перед возвращением домой. Кстати, метрах в ста выше, известный в округе Бук - омут речки, когда-то дополняющий таинственный пейзаж бывшей старинной мельницы помещика Скарятина. В середине шестидесятых прошлого века, две девчушки деревенских в половодь, не осилили тогдашнюю, старую ещё переправу у Скарятинского моста, торопились до ночи быть дома... Это потом, много позже, в 90-х, когда вместо колхозов уже стали появляться большие агрофирмы и фермерские хозяйства, и я уже не пользовался автобусом, и у меня появилась новенькая "Таврия", я всегда останавливался на мосту. По привычке бродИл босиком по отмели с "засученными" брюками, пускал по воде "блинчики" - плоские камешки и долго сидел на пологом, покрытом ковром ярко-зелёной травы берегу, слушал, никогда не умолкающий шум воды.

(1)- "Кировец" мощный колёсный трактор времён заката Союза.
(2)- "УАЗик" неприхотливый советский "джип" для села.
(3)- скатка соломы, сена - вытесненный западом традиционный метод хранения         
     животноводческих кормов в скирдах, у нас не как сейчас.