Штурмовик

В блиндажной комнате, пусть грязной, но сухой
Взгляд мальчика к иконе устремился.
Немного ранен, но главное живой,
Сказал и на колени опустился.

Сегодня он провёл свой первый штурм.
Дрожали ноги и земля дрожала.
От взрывов и волненья страшный шум,
Из головы уходит мал по малу.

Спасибо Боже! Ты нас уберёг.
В минуты штурма ты нас не покинул.
Но снова рядом разорвался ВОГ.
Мальчишка окрестился, шлем накинул.

А Бог сквозь слёзы на него смотрел.
Он видел всех живых и мёртвых видел.
Он всех любил, прощал он даже тех,
Кто храмы жёг и Бога ненавидел.

И в царствие своё заблудших душ пускал.
И место в его царстве всяким было.
Кто в смуте его громко отвергал,
Но всё же верил, пока тело не остыло.

А наш боец продолжил этот бой.
Рывком в другой окоп солдат ворвался.
Достал гранату, вдруг услышал «Стой!»
Из блиндажа тот голос раздавался.

Из темноты лишь белые глаза,
С тревогой и надеждою смотрели.
Солдат сидел, был словно с образа.
От дыма чёрный, только раны багровели.

Сдаюсь! Я безоружен, не стреляй.
В опорнике других солдатов нету.
Погибли все что были, вот считай,
Ещё троих Господь призвал к ответу.

Мальчишка дал команду «Выходи!
Без глупостей! Чтоб руки чётко видел!»
Иду, да только ранен, погоди.
Я тоже русский. Этой власти ненавидел.

Он выполз из укрытия на свет.
Покорно лёг лицом на дно окопа
Боец проверил, с ним оружия нет.
Поднял его и по плечу похлопал.

Почтенных лет украинский солдат
Уставший, голова уже седая.
А на лице улыбка, словно рад,
Себя на милость русского вверяя.

Да только не на это был расчёт
У тех кто его кинул в эту бойню
Жужжанье дрона, оторопь берёт.
От взрыва падают, закрыв лицо ладонью.

Осколками накрыло пацана,
Мальчишка взрыв принял своей спиною.
Какая это странная война,
где русские воюют меж собою.

И вот уж пленный, он почти старик,
Мальчишку на себе несёт родного.
Он снова русским стал и даже его лик
Очистился от мерзкого, дурного.

Когда она закончится война,
Учится заново придётся жить нам вместе
И помнить, что была одна страна,
И  шанса не давать вражде и мести.