Зыблется голос дальний

Запечатанный в недрах рассвета, в сердце моём отражается лёгкими сполохами туманных обертонов (скользкое электричество вдоль по коже подсказывает застигнутому: о, это не моё тело, не моё, не моё...)...

О чём этот голос?

Едва ли от пребывания нашего присутствия здесь останется хотя бы реверберация: слишком уж незначительные (непреодолимо малые) точки мы во вселенной, которую, может быть...

а что, даже очень может быть – произвёл наш с тобой разум, и продолжает порождать и производить прямо сейчас, в этот миг, в это мгновение...

Тогда откуда же этот голос? Голос глубины... Голос глубины рассвета.

(Зябко поутру.)

Может быть, это собственное эхо – эхо-мираж, эхо души (О Нарцисс, отражённый в воде и возлюбленный Эхо... своим отражением – человек...)

Одинокий пустой Пилигрим мне однажды поведал, что нужно идти. И тогда – через звёздное количество шагов – можно встретить себя самого, отправившегося в путь: к тому времени ты сам уже будешь эхом, реверберацией, унтертоном уснувшего мира (уснувшего мира (уснувшего мира)). Только нужно идти наугад и никуда не сворачивать.

Я вышел ещё слишком рано – до начала, до самого начала, до самого нашего начала. Теперь – уже очень поздно, теперь уже навсегда слишком поздно. Серебрится иней в первых лучах голоса изумительной зыбью продрогшего сна, сединой света, отголоском жизни... Озимые надежды посажены насмерть до будущей (не приведи...) весны: надежда в пути – лишний груз. Идти на голос