Сергеева И. А про Игоря Григорьева

                И. А. СЕРГЕЕВА

                «ОГНЁМ КРЕЩЕНЫ И МЕЧОМ…»
                Поэтическая эстафета из 1941 в 2014 год.               
                От Игоря Григорьева к Сергею Лобанову

      К сожалению, мне не пришлось лично познакомиться с Игорем Николаевичем Григорьевым, памяти которого, замечательного поэта-воина, я низко кланяюсь.  Познакомилась лично с другим фронтовиком – Сергеем Орловым, проводя встречу с ним в библиотеке клуба Военно-Медицинской Академии в 1954 году, где начала работать после школы. Тяжело было смотреть на его обожжённое лицо. Я смогла порадовать поэта – подарила его первую книгу которой у него не было, изданную в 1943 году.  В эвакуации в Челябинской области в шесть лет читала ее, только вышедшую.  Судьба автора мне близка. Мой брат, Игорь Сергеев, тоже 1921 года рождения, тоже горел в танке, как Сергей Орлов.    
      Наши защитники, чью юность взяла война, часто израненные, после войны жили трудно, война все годы шла рядом. «Вот человек, он искалечен. Лицо в рубцах, но ты гляди и взгляд взволнованно при встрече с его лица не отводи. Он шел к победе задыхаясь, не думал о себе в пути, чтобы она была такая – вглянул – и глаз не отвести». Это Сергей Орлов.
    А вот Игорь Григорьев, чьё «раненой жизни начало» пришлось  на его несовершеннолетие. Всё пережитое после  –  он отразил в  таких стихах:
Всё помню: немую работу разведки,
Полёгших безусых ребят...
Под сердцем моим пулевые отметки
Доныне к погоде горят.
Доныне свинец чужеземца-солдата
Покою спине не даёт;
И тяжкий валун над могилою брата
Сжимает дыханье моё.
Поэт Глеб Пагирев, инвалид войны, на тяжелую поступь которого глядеть – сердце обрывалось,  написал на фронте запомнившуюся всем строчку: «Здесь штык нужней, чем карандаш».
 Игорь Григорьев не согласился бы с Глебом Пагиревым, он соединил долг защитника родины и поэта, юношей получив  признание от своего учителя физики, они воевали вместе в партизанском отряде.
Я физику стихи всю ночь
Читал на переправе.
— Хотя до виршей не охоч,
Смолчать сейчас не вправе.
Таким стихам цена сто сот:
В какую высь запрыгнул!
За них тебя я прошлый год
Из школы чуть не выгнал?
   И такому читательскому отзыву нет цены.
   Выстраданное в боях чувство Родины клятвой объединяло разные поколения, оно осталось в сердце, в памяти поэта:
Нет! Я ничего не забыл, хоть и рад бы
О многом, что знаю, не знать.
И жжёт мою душу огонь нашей клятвы,
И сердце попробуй унять.
И стихи восемнадцатилетнего Игоря Григорьева, написанные 12  декабря 1942 года в Локне, сами звучали как клятва: 
Не сумевших от беды тебя спасти,
Русь, бредущая завьюженным путём,
Ты прости своих сынов, прости, прости!
Для тебя на всё готовы: мы идём!
    Оккупированный посёлок долго оставался фашистским гнездом, где  враги планировали карательные операции, чтобы уничтожать мирных жителей – вешать, сжигать заживо и расстреливать. Но  партизаны мстили захватчикам, а среди них – юный Игорь Григорьев.
   Так близко видел врага «глаза в глаза, зрачок в зрачок», так ежедневно рисковал жизнью среди наших поэтов-воинов, пожалуй, только Игорь Григорьев. Из долгих дней войны вырастает всё творчество Игоря Николаевича. Кажется, нет ни одной детали, ни одного события, ни одного оттенка чувства, которые бы не отразились в стихах. Густо расставлены вехи войны в книге «Набат»: «Явь лиховела проклято…», «Пусть бережёт горюнья-память  Всю тела дрожь, всю боль души».
    Эти  и многие другие яркие свидетельства всё время хочется перечитывать. Поэт в самом тексте стихов обозначает даты: «Три «юнкерса» — на третий день войны!», «Лихущий год сорок второй
И где она, Победа?»
Разве ещё, в чьих-то стихах найдёшь такие свидетельства о гибели русских деревень?
…С неба тень «мессершмидта».
Засвистело, рвануло,
Завалило берёзку,
Дымным вихорем сдуло
И коня, и повозку…
           …Умирают сёла, как в костре поленья…
                … Дом военнопленный без трубы и  крыши,
                Ты и в тяжких ранах «юнкерсов» превыше…

  Приведу ещё строфы о войне, где «юнкерсы».
Мне всё ещё слышится лязг,
Скользящего резво затвора,
Как точно и с русским задором
«Катюша» пускается «в пляс».
И всё ещё помнится вкус
Сырого, военного хлеба,
Как «юнкерсы» резали небо,
Как маме сказал, что вернусь…

Чьи это строки? Игоря Григорьева?  Ведь здесь такие «смертельные приметы» военных лет, как «юнкерсы»! Нет, стихотворение под названием «Рассказ ветерана Великой Отечественной» написал поэт Сергей Лобанов, которому сейчас 34 года.  Гвардии лейтенант ВДВ, член Союза писателей России с марта 2022 года, рассказывал о себе: «Я пошел в армию по повестке, как только окончил институт, в 2011 году. Я даже не думал уклоняться.  Меня правильно воспитывали. В нашей семье служили все — и оба деда, и отец, один из прадедов дошел до Берлина. Мне было на кого равняться».
     Ясно, что деды Сергея Лобанова принадлежат  к поколению Игоря Григорьева,  от него и принял с большой убеждённостью в своём предназначении  молодой сегодняшний  поэт  эстафету.

Если надо – не дышим,
Чтоб не выдать себя.
Наши лица закрыты,
А сердца – под бронёй.
Мы кевларом прошиты,
Пахнем свежей стернёй.

Мужество, осторожность необходимы лейтенанту ВДВ, выполняющему сегодня боевое задание. Теми же качествами обладал и партизан, идя «на связь дорогой в Машутино» :
Не прогневай наганом
Грозовитую тишь!
Под косматым туманом
Проскользнёшь. Не сгоришь.
    Сегодня бойцы имеют броню, сшитую из кевлара, материала в пять раз  прочнее стали. А тогда, 3 мая 1943 года, не было такой индивидуальной брони –  герой проскользнул «под косматым  туманом».
    Но у русских воинов разных поколений, оказывается, существует одна, общая защита – их православная вера.
   В настоящее время, как мы знаем, в зоне военных действий устраивают часовни, походные храмы, приезжают служить священники, многие воины, если не крещены, принимают крещение. Сергей Лобанов свидетельствует:
«На фронте перед пулей все равны И в Бога верят чаще, чем в приметы»,«Как многие из нас на дне траншей, От мин спасаясь, Бога вспоминали».
Естественно для Сергея, как воцерковлённого человека, вписываются в поэтическую речь подтверждающие его верность Православию строки:
«Даже в самых яростных боях Место есть для мило¬сти Господней» и прекрасная, расширенная, трагическая и светлая, картина:                Немного от роты ост¬алось ребят.
Но с ними в окопах невидимым строем
Погибшие братья с молитвой стоят.
  Говорят, что на войне нет людей не верующих в Бога, но здесь явно: вера вошла в сердце Сергея давно.  То же происходило и с Игорем Григорьевым, хотя с неблагоприятным для церкви временем совпали годы его жизни. Семья, как видно, была верующая: в стихотворении о прощания с отцом есть такие строки: «Полон смиреньем —трижды меня осенил крестным Знаменьем». Автору присуща живая речь, пронизанная именем Божиим: знает Бог, дай им Бог, видит Бог, слава Богу, не дай Бог, Бог помочь, судил Бог…
Нет, не всуе поминает поэт имя Господне, видя в своей, очень нелёгкой судьбе
Божий промысел: «Не дальше людской дорога, которой Бог меня вёл». Говоря о судьбе своего поколения, поэт признаёт: несмотря ни на что, многие беды «отвернул от нас, от грешных, Бог».
    Оглядывая путь поэта, понимаем, что он по праву занимает высокое место в русской литературе, что немало добрых людей, искренно любящих его и его творчество было, будет в России и в мире. И сегодняшнее празднование 100-летия Игоря Николаевича Григорьева подтверждает это.



                Ирэна Сергеева, поэт, член Союза писателей 
                России с 1976 года, лауреат литературных премий,
                председатель секции поэзии Санкт-Петербургского
                отделения Союза писателей России



























Хаустов Леонид Иванович, тяжело ранен у Невской Дубровки
Я в войну, ни о чем не гадая, вступил
Командиром стрелкового взвода.
Если взвод своего командира любил —
Это мне как признанье народа.                Хаустов
свободный. своеобразный стиль, словарь. Четыре раза ранен, контужен                В 37 – первая книга, в 40 лет принят в Союз
 Удивительно, что в этом году тоже через его поэзию узнала современного Атака  бой братцы война командир кровь рота фронт  юнкерс
Л.бой-бой, Л.кровь – кровь, Л. фронт- лес, поле, становится полем боя,Л. Родина Россия – Родина Россия,
Григорьев
Пропадать зазряшно
Нам не привыкать...
Умереть не страшно —
Страшно умирать.
ЛОБАНОВ
И когда мы умрём, эта правда останется с нами,
И никто из живых никогда не узнает о том,
Как на брустверах кровь по весне прорастала цветами,
Как в боях для себя оставляли последний патрон.

Нам в тяжёлых боях приходилось несладко. Порою
Смерть хватала за горло, а мы продолжали дышать.
Но не надо, друзья, восхвалять нас. Нет, мы – не герои.
Мы – России сыны! А сынам должно мать защищать!

ГРИГОРЬЕВ   подобно гимну
Пусть дочери и пусть сыны —
Живые — павших поминают.
Да никогда не забывают
Они об ужасах войны!
ЛОБАНОВ    ГИМНУ ПОДОБНО
Жаль, вернёмся не все, и за это прости нас, Россия.
С нами Правда и Бог! Ни на шаг не отступим назад!Коль рубить – то сплеча,ну, а коль помирать – то красиво,
Чтоб весь мир говорил о бесстрашии русских солдат.