Загадка реки Брянта

Загадка реки Брянта

Тайга полна обманов. Это знает любой человек, чья профессия связана с длительным пребыванием в горно-таежной местности. Порой причудливы очертания скал, напоминающие творение рук человеческих, а вывороченные шквальным ветром деревья можно принять за фантастических животных.
Световые блики от невидимых источников света, непонятной природы ночные звуки… Сумеречная тайга сама по себе внушает трепет неискушенному туристу, и в потрясенном воображении кажутся вполне реальными персонажи, о которых не устает твердить народная молва. Это и летающие гоминиды, и неуловимые «снежные люди», и гномы – жители подземного мира и многое, многое другое. Однако среди всего этого многообразия ошибок, которые можно списать на таежные обманы, случается нечто не поддающееся объяснению, в то время как адекватность восприятия не вызывает сомнения. Расскажу о двух странных случаях, которые вот уже более тридцати лет не уходят из памяти.
В 1972 году я, инженер отдела математического обеспечения Гидрометцентра, упросил начальство перевести меня в рабочие, чтобы на сезон отправиться с гидрологами в отроги хребта Станового. Работы велись по притокам реки Зеи для выяснения режима заполнения Зейского водохранилища. Байкало-Амурской железнодорожной магистрали тогда еще не было, отроги Станового в Зейском бассейне представляли совершенно дикую местность, по которой под присмотром эвенков кочевали редкие и малочисленные стада оленей. Из крупных диких животных часто встречались сохатые, изюбры и медведи.
Отряд состоял из трех человек: двадцатитрехлетний начальник со своим двоюродным братом-старшеклассником и я – рабочий. Гидрологический пост располагался на левом берегу реки Брянта примерно в ста километрах от села Дамбуки выше по течению. Первый случай, вызвавший недоумение, я описал в своей книжке «Тропою «снежного человека», изданной в 2002 году. Наблюдая противоположный берег из окна зимовья, я заметил, как по тропе на склоне сопки поднимается существо, покрытое рыжеватой шерстью, похожее на медведя. В то же время, в движениях этого зверя было что-то человеческое. Он легко на задних лапах поднимался по крутому склону, наполовину возвышаясь над подлеском, а перед тем, как скрыться в кустах, на мгновение приостановился и произвел  движение корпусом, как бы намереваясь обернуться, но не обернулся.
Морды зверя я не видел, до него было около ста метров. Днем раньше я проходил по той тропе, поэтому-то и недоумевал, как можно так быстро подниматься, да еще и на задних лапах. В общем, увиденное мною казалось совершенно невозможным, почему и запомнилось. К сожалению, в то время я ничего не знал о «снежном человеке». Кое-какой охотничий и таежный опыт у меня уже имелся и, разумеется, этот опыт был вполне материальный и рациональный:
«Братья пошли на лодке проверять сеть в устье речки Угагли. Они и вспугнули медведя», - подумал я. Основное поголовье медведей мигрировало из отрогов Станового к югу еще в мае. Каким-то доступным только им чутьем звери еще в начале весны почувствовали перемену климата, способную вызвать неурожай: в первых числах июня, когда расцвели ягодники на марях, ударили заморозки, что означало для медведей голодную осень. Медвежьи следы на прибрежном песке встречались все реже.
Был и еще один случай. Раньше о нем я не рассказывал и в книге не упоминал, полагая, что это будут уже чересчур. Тем не менее, факт есть факт и от него никуда не денешься. Постоянно купаясь в ледяной воде, все мы мучились зубной болью. У меня зубная боль внезапно начиналась, усиливаясь до слез, а затем внезапно исчезала.
В июле, когда паводок уже пошел на спад, братья, наконец, решились плыть к устью Брянты в Дамбуки к стоматологу. В назначенный день возвращения я решил пойти навстречу. Зарядил патроны и отправился вниз по левому берегу. Со мной была зверовая лайка местной породы. Кобель уже проявил себя; он мог в одиночку измотать и задавить годовалого лося. Трезор, так звали пса, проявлял «слабость» к копытным, однако самолюбие не позволяло ему реагировать на след крупного хищника.
 Неожиданно из прибрежного тальника на меня выскочил бурундук. Зверек был явно испуган кем-то, невидимым в зарослях. Трезор плелся позади. Я взвел курок своей одностволки и прошел немного вперед. На влажном суглинке были видны свежие следы крупного медведя. Пес, как и следовало ожидать, отвернул морду и засеменил вперед, за что заработал пинка. Но и после трепки следы его не заинтересовали.
Присев на корточки, я стал разглядывать следы. Что-то в них было странное, а что именно, вначале не сообразил, так как основное внимание было приковано к зарослям. По моему предположению, зверь должен был быть где-то рядом: без причины бурундуки на людей не выскакивают, да и следы свежайшие. Вместе с тем, я все больше убеждался, что это были не следы медведя, а следы человека, только необычные. Длина следа около тридцати - тридцати пяти сантиметров, ширина непропорционально мала. Пятка узкая и длинная, хорошо отпечатались пальцы, но следов от когтей не было. И еще, не было следов от передних лап: зверь шел на задних лапах. Да зверь ли это?! Было чему удивляться.
Долина реки в этом месте расширялась, берег был невысокий. За узкой полосой тальника простиралась всхолмленная низина, заросшая багульником. Пес не выказывал никакого беспокойства. Я долго всматривался в окружающий ландшафт, но ничего подозрительного не обнаруживал. Впоследствии я не раз убеждался в удивительной способности диких животных маскироваться. Подойдешь на пятнадцать – десять шагов и видишь только корягу, буреломный ствол или пень, пока зверь не учует и не поднимется. Тогда только поймешь, что это не пень и не коряга, а затаившийся у тропы медведь.
По моим предположениям зверь, оставивший такие странные следы, не мог далеко уйти. Он затаился где-то рядом, но так затаился, что я не мог его обнаружить. Опыта тогда было все же маловато. Было совершенно непонятно, что это за местность, где некоторые «медведи» передвигаются на задних лапах точь-в-точь как люди.  Проще всего предположить, что я чего-то недоглядел и этим списать необычные случаи на таежные обманы.
Недавно мне попалась заметка журналиста Александра Черкасова, которую я раньше не читал. В заметке он ссылается на свидетельства охотника, видевшего необычные человеческие следы на берегу Индигирки. Это очень похоже на то, с чем столкнулся я на берегах Брянты. С Александром Черкасовым я встречался осенью 1993 года после моего одиночного перехода через хребет Сихотэ-Алинь из Хабаровского края в Приморье. Он готовил материал об этом путешествии. Насколько я помню, мы беседовали о практических вещах: о мерах безопасности на маршруте, о питании в пути, о трудностях ориентировки и тому подобном. Темы «снежного человека» мы не касались. Для меня эта тема возникла совершенно случайно лишь только в 1995 году. К сожалению, встретиться с Александром Черкасовым уже не придется, в августе 2008 года он ушел из жизни.
Когда вспоминаешь подробности пройденных маршрутов, обнаруживаются различные промахи: то недоглядел что-то важное, то не внес в дневник какую-то незначительную подробность, впоследствии оказавшуюся востребованной в связи с открывшимися новыми обстоятельствами, то недостаточно четко отметил маршрут на схеме и т.п. Упомянутая выше речка Угагли запомнилась мне еще одним странным случаем.
Однажды недалеко от устья насторожили самострел на звериной тропе. Запасы продуктов истощались, а времени для охоты скрадом не было. В этом распадке нас преследовала неудача: то ветром бросит ветку на сигнальную нить и произойдет выстрел, то прицел установлен ниже или выше пробежавшего животного. В следующий раз я сам накрепко привязал ствол ружья к сосне, вся процедура установки самострела была особо тщательно проверена.
Однако, когда мы втроем приплыли проверять самострел, застали такую картину: веревка, фиксирующая ствол ружья была ослаблена и болталась, как будто кто-то, взявшись рукой за ствол, пытался его расшевелить и сорвать. Приклад валялся рядом. Разобрать ружье могло при выстреле, но выстрела не было, произошла осечка. Самострел мог сработать лишь в одном случае: сигнальную нить кто-то отвел в сторону.
Первоначальная версия выглядела довольно несуразной. Мы предположили, что это сохатый, учуяв ружье, повредил самострел рогами. Однако других версий на тот момент не было. Мы терялись в догадках, пытаясь объяснить такую чертовщину. Похоже, здесь орудовало разумное существо. Вместе с тем, никаких свежих следов вокруг сосны обнаружено не было. Случай казался тем более странным, что никто из людей не мог попасть в эту местность, минуя наш гидрологический наблюдательный пост. Единственная попытка, предпринятая мной впоследствии для выяснения обстоятельств, о чем я упомянул выше, оказалась непрофессиональной и нмкакой ясности не внесла. (Александр Мурашев).