Кикимора

Кикимора

Кикимора - персонаж, свойственный в основном севернорусской мифологической традиции. Ее представляли домовой хозяйкой и иногда - женой домового. Имя этого персонажа состоит из двух частей: «кик» и «мора». Одни исследователи считают, что первая часть, возможно, происходит от глагола «кикать» в значении «кричать, плакать, причитать».
Другие же возводят ее к древнему балто-славянскому корню кик- / кык- / кук-, содержащему значение горбатости, скрюченности. Вторая часть слова «кикимора» - «мора», а также близкое ему в славянских языках слово «Мара» мот быть именами самостоятельного мифологического персонажа, тоже домашнего духа, и восходят к общеславянскому корню моръ-, означающему «смерть».
В местных огласовках имя кикиморы могло звучать как «шишимора». Это слово ученые связывают с глаголом «шишить», существующем в народных говорах и имеющим значение «копошиться, шевелиться, делать что-то украдкой». Нельзя не отметить, что смысловые оттенки всех приведенных корней и слов соотносятся с соответствующими характеристиками образа кикиморы в традиционных представлениях.
В мифологических рассказах кикимора предстает уродливой, сгорбленной старухой, в лохмотьях, неряшливой, с распущенными волосами. Довольно часто ее изображали в бабьем кокошнике на голове. На Вологодчине и в Ярославской губернии кикимору представляли в образе крохотной женщины или старушки. Вологодские крестьяне считали, что кикимора так мала, что, опасаясь быть унесенной ветром, никогда не появляется на улице. В Восточной Сибири кикимору представляли в виде нагой девушки с длинной косой.
В некоторых местах Олонецкой, Новгородской и Вологодской губерний существо, подобное кикиморе, называли «марой», «мокушей» или «мокошей». Ее воображали в виде женщины с большой головой и длинными руками. На основе имени мокоши и причастности ее к женским работам исследователи полагают, что в ней можно видеть трансформированный образ древнесла-вянского божества Мокоши. В некоторых местностях был известен также образ запечельницы, или запечельной мары, который, как и мокоша, был близок по своим характеристикам кикиморе. Запечельницу тоже представляли в виде старухи, в сарафане и бабьем головном уборе, иногда - с непокрытой головой и распущенными волосами.
Происхождение кикиморы в народном сознании связывалось с представлениями о «неправильных» покойниках. Согласно поверьям, она появляется в домах, построеных на «нехорошем» месте: например, на меже, где захоронен «нечистый» покойник. Кое-где полагали, что кикиморами становятся дети, умершие некрещеными. В Вятской губернии и Поволжье среди крестьян бытовало мнение, что кикиморы - это неотпетые покойники или проклятые люди. Известно также народное представление о кикиморах как детях, похищенных или обмененных нечистой силой. А иногда считалось, что кикиморы появляются от любовной связи девушек с нечистым в образе огненного змея.
В крестьянской среде существовало поверье, что в строящийся дом кикимору могут запустить плотники или печники, которые остаются недовольны вознаграждением хозяев. В таких случаях они изготавливали из щепок и лоскутков кукольное изображение кикиморы и закладывали его за матицу с особым приговором. В одном мифологическом рассказе повествуется о том, как может мерещиться в доме от «насаженной» кикиморы:
У нас три чуда было. Вот в этой избе. Заяц бегал, бык, собака и поросенок. Хозяйка ушла за дровами, а в избе поросенок. Она пришла - он на лавку, на стол, везде. А потом в этом доме стала маячить собака. А то двери раскроются. Вдруг все двери - раз - все открылись. А потом что? Стали искать - куколка завязана: будто как платочек личико - или, как сказать? - мордочка перевязана. Сожгли эту куколку - маячить не стало.
Появление кикиморы в доме или хозяйственных постройках считалось плохим предзнаменованием: крестьяне верили, что она будет вредить в хозяйстве и досаждать домочадцам. В рамках крестьянского хозяйства кикимора, согласно поверьям, может обитать в хлеву, во дворе, в курятнике, на чердаке. В северных и восточных губерниях у русских полагали, что она может находиться в пустых постройках, в бане. Но чаще всего ей приписывают местопребывание в доме, за печью или в подполе.
В обычное время кикимора и подобные ей существа невидимы. В Вятской губернии рассказывали, что кикимора, оставаясь невидимой, может проявлять себя голосом: требовать, чтобы неугодные ей жильцы убирались из дома, а также действиями: бросанием предметов, битьем посуды. Домашний дух, мокоша, иногда издает звуки, как будто щелкает веретеном по косяку двери.
Днем кикимора сидит за печкой или в подполе, и ее не видно. По поверьям, она старается не попадать на глаза людям из опасения, что на нее могут накинуть нательный крест, и тогда она останется недвижима. Ночью же кикимора выходит из своего убежища проказить. Она растворяет двери, перебегает из комнаты в комнату, топает, стучит посудой, кидается из подполья луковицами, мешает спать детям. Кикимора очень любит позабавиться с веретенами, прялкой и начатой пряжей.
Этот домашний дух, связанный в первую очередь с печью и с домашним хозяйством, по народным представлениям, имеет отношение к такой женской работе, как прядение. Считается, что ее любимое место для «работы» - правый от входа угол рядом с печью, куда обычно сметают сор со всей избы. Крестьяне рассказывали, что когда кикимора прядет, свист от веретена раздается по всей избе.
Особенностью кикиморы, когда она сидит или прядет, является то, что она постоянно подпрыгивает на одном месте. Кроме того, в народе говорили, что кикимора прядет нитки наоборот, в другую сторону, чем обычно это делают люди. При этом она путает, мусолит и рвет пряжу. Во многих местностях считали, что таким образом кикимора, а также и мокуша, и запе-чельница специально вредят тем, кто после работы оставляет пряжу неубранной, а прялку без благословения.
По народным поверьям, работу, до которой дотронется кикимора, хозяйке после трудно закончить: клок кудели придется прясть целый день; если же она потрудится над недошитой рубашкой, то ее и за неделю не удастся закончить - придется все время распарывать и шить заново. Известно, что кикимора шьет неровно и сама никакую работу до не доводит конца. Неслучайно существует пословица: «От кикиморы рубахи не дождешься». Ленивым девушкам в связи с этим же представлением раньше говорили: «Спи, девушка: кикимора за тебя спрядет, а мать выткет».
В некоторых местах Олонецкой, Новгородской и Вологодской губерний крестьяне считали, что близкая кикиморе мокуша по ночам стрижет овец и прядет шерсть, а если остается недовольной, то отстригает немного волос и у самих хозяев дома. Согласно мифологическим рассказам, кикимора очень не любит ленивых хозяек. Она всячески старается им насолить: тормошит маленьких детей так, что они ночью плачут, пугает подростков блеском своих выпученных глаз и рожками на голове, портит хозяйственную утварь и прядево.
И напротив, как и другие домашние духи, кикимора благоволит к хорошим хозяйкам, умелым и старательным. Чтобы им облегчить работу, она баюкает по ночам маленьких детей, перемывает посуду, устраивает так, что тесто хорошо всходит и пироги выпекаются пышные. Незадачливой хозяйке, чтобы добиться покровительства кикиморы, приходится найти в лесу горький корень папоротника, настоять его на воде и перемыть ею все кринки и горшки. По поверьям, кикимора очень любит папоротник, и за оказанное ей внимание может оставить женщину в покое. Кикимора считалась злым и вредным духом для домашних животных и птицы. Так, в Вологодской губернии был записан мифологический рассказ о том, как кикимора мучила лошадь. («Мифология»).


Водяной
Представления о водяном широко распространены у русских и нашли отражение в разных фольклорных жанрах: в заговорах и пословицах, сказках и былинах, в многочисленных мифологических рассказах. Обычно этого персонажа называют по месту его обитания в воде: «водяником», «водяным дедушкой». В его именованиях нередко также подчеркивается статус хозяина стихии - «водяной хозяин» или «царь». Вместе с тем названия типа «водяной дьявол», «черт» указывают на принадлежность водяного к разряду нечистой силы.
В народном воображении внешний облик водяного, как и лешего, рисуется преимущественно антропоморфным. Обычно его представляли в виде безобразного старика: черного, косматого, с большой бородой, с зелеными волосами и плешью на голове, с огромным брюхом. Нередко его облику приписывались черты утопленников - одутловатость, синий цвет лица, голова и все тело в тине. В связи с этим показательно существовавшее поверье о том, что некоторые из утонувших людей становятся водяными. Вологодские крестьяне представляли водяного так: «мужик, очень широкий в плечах, с тонкими ногами.
По народным представлениям, водяного можно увидеть сидящим на камне и расчесывающим волосы или моющимся. На Новгородчине полагали, что у водяного голова огромная, «неохватиста, что твой котел», и свои волосы - тину - он расчесывает сучьями, поскольку обычным гребнем не расчесать, так как он «горазд кудрявый уродился». Вот и говорили о водяном: «как он это чесанет с себя с сердцов-то волосья на сучьях и остаются… Он вытащит-то прядь, а на место ее чуть что не копна вырастет».
По поверьям, водяной мог воплощаться в образе полурыбы-получеловека или в виде рыбы, иногда с крыльями снизу. В разных местностях его представляли также в виде сома с двумя усами, щуки, черной рыбины, а также в виде свиньи и коровы, собаки и черной кошки. Кое-где верили, что водяной может появиться в образе водоплавающей птицы - лебедя, селезня, гуся. Показываясь людям, он может также принимать облик их родственников, соседей и знакомых, видеться ребенком, женщиной, кем угодно.  («Мифология»).

1 2 3
4  5               

Таинственные животные в России. 3
 
Русалки
Русалка - один из наиболее сложных персонажей славянской мифологии. В современном сознании и искусстве русалка воспринимается прежде всего как очаровательная красавица с длинными волосами и рыбьим хвостом, живущая в воде, любящая пение и музыку, завлекающая молодых людей. На такие представления, нередко встречаемые и в крестьянской среде ХIХ-ХХ веков, в значительной степени повлияли литературные источники, в частности чрезвычайно популярные в начале ХIХ века романтические произведения. Среди авторов, обращавшихся к образу русалки, можно назвать В. А. Жуковского, А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Ю. Лермонтова, Ореста Сомова, Тараса Шевченко, Лесю Украинку, польских поэтов А. Мицкевича, Ю. Словацкого, Ю. Залеского, Т. Ленартовича и многих других.
Однако в записях традиционных представлений о русалках, начиная с середины ХIХ века, образ этого мифологического существа нередко выглядел совсем неромантично. Так, по поверьям жителей Саратовской губернии, русалки безобразны: они косматы, горбаты, с большим брюхом и острыми когтями, с длинной гривой и имеют железный крючок, которым ловят прохожих. В Витебской губернии их представляли старухами, грязными, злыми и угрюмыми, с клюкой в руках. Поверья и былич-ки о русалках бытовали повсеместно, но наиболее широко они были распространены в южных и западных губерниях России. Здесь, по сравнению с Русским Севером, они отличались яркостью описаний и разнообразием сюжетов.
Именование «русалка» исконно не является народным: по мнению исследователей, оно восходит к названию античного праздника роз rosalia, посвященного душам умерших. В народной среде существовали и другие названия этого персонажа. На Русском Севере, на Урале русалок называли «шутовками» (от шут - «черт»), а во многих местах, например у забайкальских казаков, - непосредственно «чертовками». Эти номинации подчеркивают принадлежность русалок к разряду нечистой силы. Некоторые восточнославянские названия русалок отражают их локализацию в пространстве - белорусское «водяницы», а также характерные для них действия - белорусское «купалки», украинское «лоскотухи» (от лоскотать - «щекотать»).
Кое-где у русских - на южных и юго-западных территориях - русалок, в связи с их происхождением, называли «мертвушками», а также «мавками» или «навками». Последние названия восходят к слову «навь», или «навьи», означающему «души умерших», «покойники». Действительно, представление о том, что русалки - это души умерших некрещеными детей или девушек, которые не успели вступить в брак, было повсеместным.
О происхождении русалок из некрещеных детей ярко свидетельствует поверье о том, что они, качаясь на деревьях, поют или приговаривают: «Меня мама породила, некрещену положила». Кроме того, во многих местностях крестьяне считали русалками также утопленниц, мертворожденных, детей, загубленных матерями или обмененных, девушек, пропавших без вести или проклятых родителями и не заслуживших при жизни прощения. По полесским поверьям, любая девушка, родившаяся на Русальной неделе, после своей смерти становится русалкой. В русалку превращается и та девушка, которая умирает в течение этой же недели.
Местом обитания русалок в течение года считались глубины рек, озер, запруд, болот, колодцев. Тамбовские крестьяне полагали, что русалки скрываются в «подземном царстве», а на Брянщине и Орловщине верили, что почти весь год они спят в гробах на кладбищах или просто под землей. И лишь один раз в году русалки появляются на земле, и тогда их можно встретить в поле или в лесу, а также у воды, где они расчесывают свои волосы, моются или стирают белье, колотя его вальками. По поверьям, они любят сидеть и на колесах водяных мельниц. Но, завидев человека, они с шумом ныряют в воду.
Время пребывания и активной деятельности русалок на земле - Русальная неделя - совпадает с так называемой Семицкой, или Троицкой, неделей или, что встречается чаще, начинается после Троицкого воскресенья - с Духова дня и заканчивается днем всех святых. В некоторых местностях срок жизни русалок на земле определялся как период цветения ржи. Покинуть же землю они могли и в Петров день, а в Калужской и Орловской губерниях полагали, что русалки гуляют до осени, безмолвно катаясь «на волнах нивы». На Русальной неделе русалки не только резвились в полях и на поверхности вод, но и посещали человеческие поселения, обосновывались в лесах на деревьях. Особенно ими были любимы старые дубы и березы, а также склонившиеся над водой деревья.
В традиционном сознании вода и растения, особенно деревья, осмыслялись как путь и граница между «этим» и «тем» мирами. В этот период, появляясь в мире живых, русалки становились видимыми для человека. В полдень или в полночь, а также после захода солнца человек мог наблюдать, как русалки качаются на ветвях, призывая друг друга: «Кума, кума, приходи!», как они плетут венки, прячутся во ржи, водят хороводы. Резвясь, русалки гудят, пищат, кричат, поют песни, бьют в ладоши, плещутся в воде.
В Русальную неделю русалок можно встретить также в «нечистых» местах, где вообще любят находиться представители нечистой силы: на межах, перекрестках дорог, мостах, болотах. Представления о появлении русалок в полях в период цветения ржи неслучайны: как существа, связанные с водой, они должны были способствовать вегетации растений и плодородию земли в целом. Действительно, крестьяне были уверены, что там, «где русалки бегали и резвились, там трава растет гуще и зеленее, там и хлеб родится обильнее».
Они осмыслялись также как хранительницы посевов. Вместе с тем русалкам приписывали и вредоносные качества. Так, в их силах было причинить посевам вред: как и другие умершие не своей смертью, русалки могли наслать сокрушительные бури, проливные дожди, град. В некоторых местах верили, что русалки портят овощи и обтачивают зерно.
Если русалки благосклонны к людям, они, по поверьям, могут опекать ребенка в поле, пока его мать жнет, а также могут вернуть хозяевам пропавшую скотину. В народе верили, что русалки могут предсказывать будущее. Однако по большей части русалка - предвестник всего плохого, ее обычная фраза: «Год к году хуже». До сих пор в Поволжье известны рассказы на эту тему:
Дедушка был мельником. Значит, он, когда мельница остановится, выйдет и скажет: «Опять ты сюда села! Что тебе нужно?» А она отвечает Это правда было, не выдумка, это быль! У нее волосы длинные, зеленые… мокрые, и расчесывает гребешком сверху донизу Вот он, значит, спросит: «Что ты тут сидишь?» А она отвечает: «Что год хуже, что год хуже, что год хуже». Это она предсказывала. По народным верованиям, русалки были связаны с некоторыми женскими занятиями.
На Владимирщине считали, что они прядут ночью в домах и в банях, где женщины оставили пучки волокна на гребнях. Широко распространены были представления и о том, что русалки похищают пряжу, нитки, оставленные для беления холсты у тех, кто ложится спать без молитвы. Крестьяне рассказывали, что видели их сидящими на деревьях и разматывающими украденную пряжу. Известны мифологические рассказы о том, что ворованные холсты русалки расстилают возле источников и моют их ключевой водой.
Русалок считали опасными и коварными существами. По ночам они пугают путников, водят их по бездорожью, преследуют и щекочут до смерти, заманивают в воду и топят. Согласно быличкам, русалки не любят девушек и молодых женщин, стариков и старух. На первых они нападают, срывают одежду и, стегая ветками, прогоняют из леса; от последних - прячутся. Особое внимание русалок привлекают дети и мужчины, особенно молодые. Они завлекают их к себе, веселятся с ними и щекочут их до обморока, а затем иногда невредимыми возвращают домой. Тульские крестьяне верили, что маленьких ребят русалки заманивают к себе ягодами, орехами, бубликами, калачами, которые носят в своих корзинках; они веселят их щекоткой и сами при этом радуются.
Однако более бытовало мнение, что встречи с русалкой почти всегда приводят к гибели. В некоторых местах считали, что особенно опасаться русалок следовало детям. Так, в Рязанской губернии крестьяне верили, что русалка, «поймав «дитю», может затрясти и затоптать его до смерти». В Полесье считали, что русалки в виде старых безобразных дев особенно не терпят маленьких детей, которые без разрешения родителей выбегают из дома. Они хватают таких детей и убивают. Русалки нападают и на взрослого человека и мучают до смерти: кусают, душат, щиплют, щекочут.
В Полесье верили, что русалки прячутся в жите с железной ступой и пестом, кнутом, кочергой или вальком и убивают этими орудиями людей. Согласно первым записям традиционных представлений о русалках, сделанным в начале XIX века в Могилевской губернии, эти существа изображают такие ужасные гримасы, что при взгляде на них лицо очевидца искажается навсегда.
Представления об опасности встреч с русалками бытовали повсеместно. В народе говорили, что они заманивают к себе прохожих красивым голосом и их пение «имеет силу до того очаровывать человека, что он может слушать его несколько лет, не сходя с места». Русалочьи песни, похожие на песни девушек, можно было отличить по примешивающемуся к ним стрекотанию сороки, заслышав которое, человеку следовало насторожиться. Заманив жертву в глубь леса, русалка тихонько подкрадывалась к ней сзади и щекотала под мышками до тех пор, пока та не задыхалась от смеха. («Мифология»).