Вспоминая поэта Аржана Адарова

На фотографии к этой информации – портрет молодого Аржана Адарова. Я не знала его таким, но поставила именно эту фотографию, потому что внутри поэты остаются молодыми и красивыми всю жизнь. «Мне 14 лет», - говорил Борис Пастернак. За ним эту фразу могли бы повторить многие. Пылкость чувств, впечатлительность и быструю реакцию они сохраняют и в зрелом возрасте.
Мне вспоминается эпизод 20-летней давности в Союзе писателей, где было отчетно-выборное собрание. С докладом о проделанной работе выступил Аржан Адаров, особо подчеркнув высокую миссию писателей – являться честью нации, учителями своего народа, "инженерами человеческих душ". После его речи "инженеры человеческих душ" подвергли работу своего лидера такой резкой критике, что мне стало жалко Адарова – лицо его раскраснелось, на лбу и висках выступили крупные капли пота, которые он то и дело вытирал носовым платком. Поэт бурно реагировал на каждый выпад в свой адрес ироничными репликами.
На следующий день я случайно встретила его на улице и посоветовала не принимать близко к сердцу нападки коллег, на что А.О. Адаров категорично возразил: "Пушкин был неправ, говоря "хвалу и клевету приемли равнодушно". Поэт не должен быть равнодушным – иначе он не поэт!"

ПОДДАННЫЙ ПОЭЗИИ

Однажды В.И. Чичинов (наш известный литературовед) спросил у меня – кто из алтайских поэтов, на мой взгляд, самый сильный. И я, не задумываясь, назвала имя Аржана Адарова: его стихи точны по форме, мудры и чувственны по содержанию, разнообразны по темам и жанрам. Общение с его поэзией – всегда событие, потрясающее душу. Сегодня, в преддверии Нового года, всплыло это стихотворение: 

Полночь. Идет Новый год по России.
Светятся лампочки в полный накал.
Рядом жена и друзья дорогие.
Полон шампанским хрустальный бокал.
Верится в счастье и в наши таланты,
Радостно я озираюсь вокруг.
Скоро в Москве заиграют куранты.
С праздником вас, дорогие! И вдруг
Всё исчезает. Стою одиноко...
Праздник не в праздник. Такие дела.
Праздновать не с кем, поскольку до срока
Сверстников жадная смерть прибрала.

Поэт с горечью начинает вспоминать голоса любимых людей, их жесты и улыбки, уходя мыслями в счастливое прошлое, но настоящее внезапно прерывает его грезы:

Вновь я очнулся. Гляжу и не верю,
До половины вино расплескал.
И, восполняя частично потерю,
Слезы мои попадают в бокал.

В тонком бокале – вино не для пьяниц.
Горьким его ароматом дышу.
И новогодний наш праздничный танец
Молча, один, со слезами спляшу.

Я плакала, читая эти строки… Между тем на людях он оставался очень позитивным, приветливым, остроумным, несмотря на то, что в его последних стихах много грусти и одиночества:

Томительно ползут часы ночные.
Я одинок теперь, на склоне лет.
Звонить? Кому? Товарищи былые
В таком краю, с которым связи нет...

Сегодня поэт тоже в том краю, «с которым связи нет».

«А ЧТО ЖЕ Я? ЧТО МНЕ ГОТОВИТ РОК?»

Аржан Адаров умер 9 июля 2005 года. Для меня это известие стало неожиданным: мы виделись за несколько часов до его смерти: на праздновании 85-летия национальной библиотеки, где сидели рядом. Я его фотографировала. Поэт выглядел здоровым и счастливым – многие выступающие говорили о нем тепло и сердечно... Вечером, возвратившись домой после этого торжественного собрания, я просматривала газеты и увидела новый венок сонетов А. Адарова – "Плач о друге". Он был посвящен памяти первого главы Республики Алтай В.И. Чаптынова. Валерий Иванович погиб на взлете, в возрасте 52 лет. Хотя официальная версия гласит, что смерть наступила вследствие сердечной недостаточности, в народе прочно укоренилось мнение о насильственной смерти Чаптынова. В венке сонетов эта точка зрения прозвучала открытым текстом:

Ты жил бесстрашно, всем помочь был рад
И, увлеченный, замечал едва ли:
Тебе с улыбкой чашу подавали
И в сладкий мед подмешивали яд...

Усиленная энергией поэтического слова, эта мысль стала публичным обвинением недругов умершего:

Недобрая, губительная сила
Всегда по лучшим, по высоким бьет.
И снова мысль покоя не дает:
Как власть небес такое допустила?

Убили по-предательски, тайком.
Кому грозить бессильным кулаком?
Мой друг, рыжеволосый, как Атилла,

Подай хоть весточку издалека.
Кто виноват, чья воля, чья рука
Тебя в твоем расцвете подкосила?

Поэт отвечает на этот вопрос просто и точно:

Тебя в твоем расцвете подкосила
Людская злоба в наш коварный век...

Спетый голосом сердца, этот венок сонетов отразил размышления поэта о смысле человеческого бытия, о краткости нашей жизни, и о судьбе самого автора:

А что же я? Что мне готовит рок?
В трудах, в мечтах мои проходят годы.
Я сердцем устремлен сквозь все невзгоды
В грядущее – сквозь тысячи тревог.

Я не забыл, что этот мир жесток,
Что по закону вечному природы
Уходят люди, высыхают воды,
И камни рассыпаются в песок.

Не всё на свете мудрецам открыто,
Извечной тайной многое повито,
Но будем жить, хранить родную речь,
Земле Алтая – преданность сыновью...
Огонь священный в очаге беречь
Мой славный друг, наперекор злословью!
 
Я читала венок сонетов, восхищаясь чеканными строками, и еще не знала, что земные часы Аржана Адарова уже остановились. Не стало большого поэта, который жил, храня родную речь и сыновью преданность Алтаю до последнего дня.

"СМЕРТИ СЧАСТЛИВОЙ НЕ БЫВАЕТ, НО..."

Через 2 дня после похорон Аржана Адарова я встретила на улице писателя Шатыгина, приятеля Аржана Адарова. Поздоровавшись, он грустно заметил: "Мы понесли тяжелую утрату. Адаров занимал большое место – его было много, очень много... Теперь возникшую пустоту невозможно восполнить. А ведь ничто не предвещало беды! После собрания мы вместе пошли на банкет, который устраивала библиотека. Поэт был весел, много шутил. Правда, в зале было душновато, поэтому, как только люди пошли танцевать, мы стали пробираться к выходу. Проходя мимо танцующих женщин, Адаров еще станцевал лезгинку и только потом вышел за мной в коридор. Там он неожиданно потерял сознание – и в себя уже больше не пришел... Всё случилось очень быстро. Я уверен – он и не понял, что это конец. Смерти счастливой не бывает, но его смерть была такой легкой, что можно только позавидовать".