Тени детства

В избе чуть дымно, пахнет щами, печью.         
Она, как белый бык, взалкавший боя,
расправила свои, в пол кухни, плечи,               
глазами вьюшек вперясь пред собою.               
               
А бабушка пытается ухватом               
бодать быка, и прямо в арку пасти,               
в печной язык из огненного злата,               
разит двузубцем зверя белой масти.               
               
И отсветы пылающего зева               
рябиново алеют на  морщинах.               
И чудятся в трубы печной напевах               
реликтовые стоны животины.               

Вот, выбитых зубов трофейным рядом,               
рассыпались, чернея, по приступке,               
добытые в сражении награды -               
пузатых чугунков литые кубки.               
               
И, ладанно курясь, чугуньи чрева               
попыхивают варевом томлёным.               
А я — пацан ещё — с печи, с угрева,               
спросонья вниз смотрю заворожённо,               
               
как бабушка, волхвуя над обедом,               
передником прихватывает плошки,
и потчует горячим — с пылу — деда.               
И ублажает крепким понемножку.               
               
В серебряном окладе шевелюры,               
темнея ликом строгим над харчами,               
зажатой в кряжах пальцев ложкой, хмуро               
дед полирует самогонку щами.

Войною опалён и покалечен —
контузия — клеймо земного ада.
Он не расслышит бабушкины речи,
но разбирает жесты с полувзгляда.

За вражий плен - колымские печали:
наколки,  хвори, россказни да  были.
Солдатские, поблекшие  медали
и ордена игрушками мне были.

Чужой по крови был родным на деле.
Без причитаний жил и жалоб прочих.
Гулял, так беспробудно, по неделе
«Ломал», так за троих, что было мочи.               

Чуть свет — на двор — к хозяйским заморочкам
идёт. Ему не холодно, не  рано.
Вдогонку со стены радиоточка
бормочет о свершениях и планах….

Вокруг избы в лихую холодину
подворье вмёрзло рыхлое, как войлок.
В мечтах о лете квёлая скотина
превозмогает зиму в чёрных стойлах.

От самого подворья частный сектор
вдали перетекает в лес без края.
И надо всем — Урал. И Млечный вектор
накрест хребет уральский осеняет.

Звезда по стёклам чертит быстрым следом,
и канет отрешённо и беспечно.
Сквозь пропасть зим скрипит лопата деда.
с своей судьбою  слитого навечно.

Сквозь память лет из прошлого маячат
родная сторона и тени детства
в далёких снах да наяву, и значит
мне никуда от этого  не деться.