Будильник

    Мои первые самостоятельные шаги вопреки мечтам, окрашенным в розовый цвет, были далеко не безоблачными. Экзамены в РИИЖТ на ЭМА сдал, но не хватило полбалла, можно было документы передать на "вагоны", но факультет показался мне каким-то неинтересным, представлялись гружённые углём составы – телега, только большая; и в голове жёстко стоял вопрос: сколько же сотен вагонов мне нужно будет разгрузить, чтобы можно было безбедно учиться очно на этих вагонах? И я решил, что сначала нужно твёрдо стать на ноги, разобраться кем я хочу стать, а потом уже и образование получить.
    Ван Ваныч, мой брат, уже восемь лет работал на Ростсельмаше наладчиком прессов и жил в заводском общежитии на Пятидомиках. Будучи рослым и крепким парнем, с лёгкостью ворочал тяжеленные штампы, но устраиваться на Сельмаш не посоветовал, дескать – "Бухенвальд". И мы нашли маленький Ремонтно-механический завод №1, примыкающий к забору РСМ на улице Страна Советов, которую из-за раздолбанного дорожного покрытия водители прозвали Страной кюветов.
    На работу приняли сразу, а общежитие пообещали "скоро". Почти месяц я ютился у брата. Ребята приняли меня хорошо, по вечерам с удовольствием смотрел на втором этаже телевизор, до сих пор в памяти "Пёс барбос и необычайный кросс" – смеялись до упаду; но чувствовал себя неловко, потому что "скоро" превратилось в "долго". Одну ночь провёл на пригородном автовокзале, но притулиться спать было негде, все сидячие места заняты. Я примостился на подоконнике и как-то до утра домучился. На другой день договорился с охранницей на заводской проходной, что ночью пролезу под воротами, чтобы переночевать в раздевалке подвального помещения, а она
предупредит сменщицу.
   Посмотрев последний сеанс фильма в кинотеатре, я благополучно пролез под воротами, зашёл в раздевалку и, подложив под голову одежду, лёг спать на лавочку. Лавка была узкая, я периодически скатывался, но всё же лучше, чем на подоконнике.
    Через пятнадцать минут послышался шум, беготня – очевидно вторая смена токарей и шлифовщиков переодевалась в соседнем помещении.
   Утром я услышал:
– Его тут всю ночь разыскивала милиция, а он развалился и дрыхнет, как ни в чём не бывало!
    Голос незнакомой женщины был не злобный, а скорее насмешливый. Это была заступившая на смену охранница, которая забыла о договорённости, увидев лазутчика, вызвала подкрепление.
     После обеда мне дали направление в общежитие.
    
    Убранство в комнате №308 олицетворяло "Закон необходимой достаточности и определённой полноты": четыре кровати, шкаф, стол, четыре табуретки, ограниченное свободное пространство для четырёх жильцов и неограниченная свобода, которую периодически ограничивал механический будильник "Витязь" с двумя колокольчиками производства Ростовского часового завода, звонивший так неистово, что по вмятинам и облупленной зелёной краске чётко просматривалось отношение к нему разъярённых неблагодарных обитателей помещения во время утренней побудки  – похож на мартовского кота, орущего на всю улицу, как оглашенный, не смотря на то, что весь побитый и ободранный, исправно делал своё кошачье дело.
      Будильники тоже от добра добра не ищут...
      Удивительное дело: Витька Петров – аккордеонист, с которым все мы в два-три голоса горланили застольные песни, обладавший музыкальным слухом, никогда не слышал трезвон будильника, и мы всё зло, накопленное на беспардонную тарахтелку, вымещали на нём: таскали за нос, за волосы, орали в ухо, открывали принудительно ему глаза, пока не проявит признаки жизни:
– Чё орёте, пора вставать? – изумлялся он, по-солдатски вскакивал и бежал с полотенцем в коридор... Следы вандализма на многострадальном будильнике конечно не его рук дело, поскольку Витёк не видел в нём врага.
     Сашка Хайло при знакомстве с нами, хитро улыбаясь, попросил произносить его фамилию с ударением на первом слоге и никогда не менять букву "а" на букву "у" – и мы, оценив его юмор, всегда правильно называли его родовую фамилию, – был добрейшей души человек, и даже назойливых мух не гонял мухобойкой... Значит не он.
      Толик Щегринов полгода, как демобилизовался, ещё не утратил армейской привычки просыпаться утром по расписанию и вставал задолго до подъёма. Правда вечером будильник, заведённый им на 17-30, чтобы успеть на занятия в школу рабочей молодёжи, зря старался. Утомлённого труженика заботливо будила молодая учительница математики Ольга Фёдоровна, за час до занятий добросовестно собиравшая своих великовозрастных деток. Очевидно наш "Витязь" приметил, что интерес у этой парочки давно вышел за рамки преподаваемой науки.
      Однозначно, этот неубиваемый прибор получил увечья от предыдущих жильцов, а нам служил верой и правдой и, благодаря ему, мы вовремя приходили на работу, на свидание, да мало ли ещё куда.
        Когда Женька Зубцов из соседней комнаты узнал, что я изучаю иллюстрированную книгу "Самбо" Анатолия Харлампиева, предложил вместе ходить на тренировки в Динамо, где он занимался уже год, увидев будильник, оживился:
– Давай так: приходим с работы, перекусываем в буфете, заводишь будильник, спим один час и вперёд!..
   Оставшись без домашней опеки, мы оказались во власти зелёной механической погремушки, распределяя кипучую энергию в мирных целях под её строгим контролем.
    Однажды утром в комнате раздался дикий вопль Сашки:
– Подъём... проспали на работу...
   Будильник безмолвно стоял, выстроив стрелки на четыре часа...
   На работе все получили первое и последнее предупреждение и букет прочих неприятностей от старших товарищей.

   На ремонт скинулись поровну, а жребий идти в мастерскую выпал мне.
   Будка с надписью "Ремонт часов" находилась рядом с трамвайной остановкой "Мирный" в шаговой доступности от общежития. В открытом окошке виднелось небритое сердитое лицо кавказской национальности, которое сквозь часовую лупу, воткнутую в глаз, внимательно всматривалось в ремонтируемое изделие.
   Я осторожно побарабанил пальцами в окно.
   Приветливая улыбка, обнажившая ровные зубы, преимущественно 750-й пробы и засветившиеся добрые карие глаза, мгновенно сняли фальшивую маску с лица мастера.
   Я сунул будильник в открытое окошко:
– Сломались...
Мастер записал в журнал мою фамилию, забрал часы и полувопросительно, полуутвердительно характерным закавказским баском сказал:
– Зарджавэли?!
–  Это у Вас имя или фамилия такая? – Я подумал, что со мной хотят познакомиться.
– Часы зарджавэли, – ткнул пальцем на следы ржавчины... – Пил?!
– Не, я непьющий, спортом занимаюсь!
– Маладэц, спарцмэн! А пил видэшь? Весь мэханизм в пилу...
   Условия эксплуатации будильника в общежитии спартанские, поэтому не удивительно, что запылённость оказалась критической.
   Он в двух словах объяснил, что почистит, смажет и будут, как новенькие, тикать очень долго, точно и безотказно.
– Приходи, дарагой, завтра...
   Проходя мимо будки с надписью "Ремонт часов", я с удовольствием стал здороваться с часовщиком:
– Привет, Зарджавел!
   И он радостно махал в открытое окошко руками:
– Гамарджоба, генацвале! Идут? – Ну, харашо... захади, дарагой, гостем будешь...
   Позже я слышал выражение "зарджавэли" и от часовщиков славянской внешности, которым пришлось по душе это русско-грузинское определение типичной неисправности механизмов отечественных будильников.

    Год пролетел, как теперь кажется, мгновенно. Остались добрые воспоминания о похождениях с друзьями в кино, в парк на танцы, на донской пляж, о тёплых отношениях с девушками; о работе на РМЗ №1 слесарем в бригаде Григория Яковлевича Толубаева – фронтовика, старшины запаса, опытного специалиста, изготовившего своими руками множество приспособлений для повышения производительности труда, и душевного наставника, давшего полезный совет, ставший мне руководством на всю жизнь:
– Это ничего, что ты с первого раза не поступил в институт, главное – научись делать одну работу лучше всех, и тебе любое дело станет по плечу.
   И "одну работу" мне удалось освоить лучше всех: рубить металлические заготовки на гильотине строго по разметке так, что после сварки деталей не нужно было выполнять чёрную работу – подгонять изделие в размер биаксом, а сэкономленное время использовать на изготовление других изделий. В общем, это не сложно, как может показаться, просто нужно аккуратно провести риски на листе остро заточенной чертилкой с твёрдосплавным наконечнико, выставить заготовку, чтобы риска точно совпадала с нижним ножом гильотины, придержать руками лист, чтобы прижим не сместил его во время рубки, нажал педаль и готово. Этому в школе учат математики, как решать сложную задачу – разбивай на простые и всё получится.
    Слесарную работу часто приходилось выполнять в паре с электросварщиками фронтовиками с боевыми наградами – дядей Федей Жицким и дядей Володей Поляковым – бывшим узником Освенцима.
     О войне почти ничего не рассказывали, а относились к нам – ученикам по-отечески строго, поэтому и опыт приходил охотнее.
     Разгружать вагон, всё же, один раз довелось. Ребята предложили:
– Есть шабашка, можно подработать за четыре часа – разгрузить вагон шифера и бабки по 24 рубля сразу в карман. Деньги немаленькие, на заводе нужно горбатить минимум три дня, а тут...
     Разгрузили вшестером за 12 часов. На другой день еле поднялись на работу. И я прикинул, что на неделю студенческой жизни хватило бы сполна, однако...

     С Женькой Зубцовым подружились на тренировках по самбо под руководством заслуженного тренера СССР Григория Васильевича Ткаченко, тоже фронтовика.
     По утрам до начала работы делали пробежку по роще напротив стадиона СКА, выполняли  разминку и отрабатывали элементы некоторых приёмов. Даже небольшой дождь не мешал – крона деревьев не пропускала капли, а воздух становился только чище.
     Только что вышедший в прокат фильм "Гений дзюдо" смотрели в кинотеатрах не меньше пяти раз. После одного случая на пляже Женька сказал:
– Ну, теперь ты Сугато Сансиро, а я буду Ян Сигаро.
   Из меня гений дзюдо не получился – через несколько лет я увлёкся бальными танцами, а вот у Жени тренерские задатки явно были недюжинные.
   В конце весны он принял решение жениться на Любе, с которой встречался несколько месяцев и попросил меня быть свидетелем на свадьбе.
    Торжественное мероприятие было на родине невесты в деревне, примостившейся на берегу речки на донской земле; организовано на широкую ногу: с музыкальной группой из Ростова, с казачьими традициями, песнями и плясками – в лучшем виде!
     Ещё два-три месяца мы встречались в Динамо; после тренировки пару партий в шахматы, и Женя командовал:
– Так... ты проиграл, значит едем ко мне. Любаня котлет нажарила – продиагностируем.
    Когда он проигрывал, пожимал плечами:
– Так... ты сегодня выиграл, едем ко мне диагностировать котлеты.
    Благо, трамвай №13, как будто предусмотрительно получивший такой номер, на полпути замирал именно на остановке Нариманова, где в малосемейном общежитии жила молодая семья Зубцовых, и кондуктор нараспев объявляла:
– Току нету... как появица, тронемся дальше.
   Люба готовила вкусно, хозяйкой была замечательной и по некоторым признакам было видно, что в скором времени у них будет пополнение.

      11 ноября, после отпуска и отдыха дома в кругу семьи, школьных друзей я последний раз ночевал в общежитии, попрощавшись до утра с братьями Иваном и Виктором и его супругой Аллой, провожавшими меня, с которыми в кафе на Энгельса очередной раз на славу отметили событие.
      Будильник утром разбудил, как всегда, вовремя и мне показалось, что звенел он как-то торжественно и с грустными нотками. Я ласково погладил и поблагодарил верного стража порядка – в какой-то мере мне предстояло выполнять его функции на страже Родины на китайской границе на острове Даманском, куда мы не раздумывая записались в районном военкомате с одноклассником Володей Гавриленко, вдохновлённые желанием исполнить священный долг перед Отечеством в затянувшемся советско-китайском конфликте. Алла оболванила нас "под Котовского" в подъезде военкомата – вперёд и с песнями!..
      Через четыре дня мы прибыли к месту назначения. Бравый майор построил на плацу, поприветствовал и гордо объявил:
– Товарищи пограничники, поздравляю с прибытием на иранскую границу в Нагорный Карабах в славный 42-й Гадрудский пограничный отряд!
   Услышав ропот, недоумение и увидев кислые физиономии призывников, в гордом одиночестве громко крикнул:
– Ура!
    Но это уже другая, не менее интересная история.
    Подчеркну лишь одно, что мои надежды на занятия в секции самбо, проходившие в личное время в гарнизонном клубе, не оправдались. Узнав, что я занимаюсь там уже месяц, капитан Походун вызвал меня в канцелярию и безапелляционно сказал:
– Будешь ходить на самбо, не будешь вылазить из гауптвахты. Для меня плохой пограничник лучше хорошего самбиста, его хоть как-то смогу использовать для службы, а Кандаурова и Тэлика, с которыми ты там барахтаешься, я не вижу месяцами, они постоянно на сборах.
    Обладая железной самодисциплиной, эти старшие сержанты "дембеля", кроме всего прочего, подтягивались на турнике в сапогах по 120 и 160 раз соответственно, и все армейские нормативы для них были простой забавой, а для нас они были предметом гордости и примером для подражания.
    С Женькой мы переписывались – он служил в ГДР и сообщил мне, что стал счастливым отцом Евгения Евгеньевича Зубцова, с чем я его и поздравил от всей души.

    После окончания службы я устроился токарем в инструментальный цех на оборонное предприятие и меня поселили в частном секторе в доме замечательных людей – дяди Коли и тёти Мили. У них жили ещё пятеро ребят, которые работали в разных цехах. Общий язык мы нашли быстро и вместе принимали участие в различных мероприятиях.
   Через некоторое время почувствовал, что разговаривать со мной они стали менее откровенно, как-то с опаской, что ли. Я обратился к ним:
– Андрей, Петя, я что-то не так сделал? Почему вы сторонитесь меня?
  Андрюха, помявшись, попытался прояснить ситуацию:
– Ты как-то ведёшь себя – не как все: не куришь, не пьёшь, не материшься, всё у тебя чётко,  по расписанию... извини, но я не удержался и заглянул в твой чемодан под кроватью...
– И?
– Ну, что "и"? Тебя приставили из КГБ за нами присматривать?
– Ну, да... завод у нас режимный, вы должны фильтровать базар. И вообще, анекдот про Леонида Ильича вчера кто рассказывал? Петя ?
– Так это старый анекдот, его все знают, – ответил равнодушно рассказчик.
– Анекдот старый, а проблемы у тебя будут новые – и тебя тоже скоро все узнают. Но как ты меня раскусил, Андрей?
– А в чемодане у тебя удостоверение сотрудника КГБ...
– Андрей, построй бойцов... Мне поступил секретный приказ организовать оперативную группу, для решения... прикройте дверь от посторонних ушей... я поставлю задачу, – командирским голосом отчеканил я.
    Пока все смущённо строились, я вытащил удостоверение, осмотрел строй и вручил его самому меньшему ростом:
– Константин, ты здесь, пожалуй, самый Боровских, читай вслух.
   Боровских бегло просмотрел документ и, сделав серьёзное лицо, громко с выражением прочитал:
– Комитет государственной безопасности при Совете министров СССР, Удостоверение к знаку "Отличник погранвойск" II степени, – и уже с трудом скрывая хохот, под недоуменные взоры ребят, – такой-то, приказом начальника войск Закавказского пограничного округа КГБ... награждается...
    Шеренга мигом превратилась в свалку, Андрюхе, как бы это помягче выразиться, объяснили доходчиво, что нужно читать внимательно, а я добавил, что и по чемоданам лазить не нужно, есть вопросы – задай.
     Читать я поручил Костику, потому что этот редкостный хохотун всегда действовал, как надёжное успокоительное снадобье и быстро расслаблял напряжённую обстановку.
     Все вопросы были сняты...

    Однажды в субботу тётя Миля зашла в мою спальню и радостно сообщила:
– А к тебе гости – встречай!
   В комнату влетел двухлетний крепыш и с разбегу прыгнул мне на шею:
– Дядя Тилёдя, пливе-е-ет!!!
    За ним, улыбаясь ввалился Женька! Он демобилизовался на полгода позже.
    Всё лето мы по выходным дням втроём ходили купаться на Ростовское море в живописное место возле армянского храма Сурб-хач. Малыш таки научился выговаривать моё имя.
    Женя продолжал тренироваться в Динамо, а я в заводском спортивном комплексе "Спутник" у замечательного тренера Ашота Бзезяна, мастера спорта по дзюдо, самбо и парашютному спорту, которого мы называли Аликом.
     Спорткомплекс находился напротив завода и заниматься было удобно, правда ковром служили гимнастические маты, которые постоянно разъезжались под большим покрывалом в результате воздействиея ног разгорячённых борцов.
     Но в сентябре друзья пригласили меня во дворец Строителей в школу бальных танцев "научиться вальс танцевать". Через два месяца я опоздал на полчаса и Владимир Фёдорович Михайлов – преподаватель, строго спросил:
– Почему опоздал? Натанцевался?
– У нас немножко соревнования по самбо задержались...  у меня было две схватки...
– Интересно, – весело перебил Фёдорович, – ты занимаешься танцами всего два месяца, а у тебя уже схватки начались... Опылился? – и под общий хохот оживившихся танцоров, привыкших к остромётному юмору нашего учителя, продолжил, – тебе нужно выбрать что-нибудь одно: самбо или самбу. Становись на татами, да смотри партнёршу не заломай. Продолжаем отрабатывать самбу. Простое, но красивое движение "кукарача". Левая нога опорная, в такт с правой ногой, переступающей вперёд-назад с пятки на носок, перемещаемся вокруг партнёрши, девушки выполняют аналогичные движения; и–раз, и два, и-раз, и два... Лёня Горелик, глаза горят, улыбочка – хорошо, а бёдрами крутить не нужно, это забота Верочки...
    И я решил, что, всё же обниматься с девушками значительно  приятней, чем с парнями...
    Спустя некоторое время наш общий знакомый мне сообщил, что Зубцовы уехали в Нижневартовск...

      Через 15 лет, после окончания рабочего дня, на пороге меня встретила супруга Лариса и загадочно сказала:
      У тебя гость!
      На кухне за столом в костюме и галстуке сидел улыбаясь Женька и по форме одежды было видно, что уже давно стал Евгением Васильевичем.
– Женя, дружище, но как же ты меня нашёл?!
– Так я зашёл в отдел кадров, поинтересовался, не помнят ли, когда-то работал токарем такой-то парень, не слышали о таком? И мне ответили:
– Слышали: это начальник 40-го цеха, сейчас на совещании у генерального директора, а живёт рядом с нашим заводом, и подсказали адрес.
   Женя стал известным тренером и привёз на соревнование в Динамо своих воспитанников. 
– А как маленький Женёк?
– Ну, не сказал бы, что маленький, ростом с меня, тоже самбист...
Четыре часа застолья. Вспомнили юность, поделились новостями, показали друг другу альбомы фотографий. И Женька подытожил разговор:
– Ты конечно молодец – и в бальных танцах преуспел, и жену-красавицу там нашёл, и высшее образование получил, и руководителем стал, сын каратист и дочь карасавица тоже карате занимается и квартира трёшка... но каким самбистом ты мог бы стать, у тебя был талант! Это же надо – по книжке Харлампиева все приёмы самостоятельно изучил! Да, кстати, а книжка эта сохранилась?
       Я подвёл его к шкафу – на полке аккуратно лежали самбовки, куртка и книжка.
– Так это же та куртка, что я тебе передал от Сашки – мастера спорта. Он, посмотрев твою тренировку, протянул её мне и сказал:
– Хороший парень, передай ему, она мне стала мала, а ему подойдёт.
   Весь комплект я бережно сложил в пакет и попросил:
– Передай какому-нибудь хорошему парню...
   Больше с Женей мы не виделись. Возможно потерял номер моего домашнего телефона.

    Недавно в метро у попутчика зазвонил телефон. Меня вдруг осенило: это же звук нашего старого друга – будильника! Только, кажется, тональность более тревожная...
   Приехав домой, я лихорадочно забил в поисковую строку смартфона: Нижневартовск, тренер по самбо Зубцов Евгений Васильевич... должны же там его знать.
   В глаза бросился текст "Сегодня в возрасте 68 лет ушел из жизни Заслуженный тренер России по самбо Зубцов Евгений Васильевич". Информация от 13 июля 2018 года, то есть 6 лет назад...
    В ушах у меня долго, долго звенел будильник...
    И это был последний звонок из прекрасного далёка, которое в моей памяти, как любимая книга, лежит на полочке, занимая почётное место.

                19.11. 2024г.

* – Датой рождения самбо в [ХМАО – Югре] округе считается 14 февраля 1977 года в Нижневартовске. Тренера Владимир Волков и Евгений Зубцов набрали две группы мальчишек. Тренировали в обычной школе. Ковром служили гимнастические маты.
В городе Радужный, в рабочем поселке был построен деревянный спортзал. Начинали работать Исхаков Минсеет и Шаблинский Николай. Первые соревнования ДСО «Труд» прошли в г. Нижневартовске на территории 9-ой автобазы.
С начала развития борьбы самбо в ХМАО – Югре было подготовлено 4 Заслуженных мастера спорта, 11 Мастеров спорта международного класса, 60 Мастеров спорта.
Источник: https://www.csp-ugra.ru/vidy-sporta/sambo/