Вопросик на засыпку

Если на советском  памятнике Гоголю написано "Гоголю от правительства Советского Союза", то следует ли удивляться распространенной шутке о том, что на первом советском памятнике Достоевскому якобы было написано  «Достоевскому — от благодарных бесов»? ... "

Несказаницы.Что это? http://www.stihi.ru/2017/04/20/9716

***
Памятник Гоголю (Гоголевский бульвар)
Материал из Википедии — свободной энциклопедии
Эта статья — о памятнике Н. В. Гоголю на Гоголевском бульваре в Москве. О памятнике на Никитском бульваре см. Памятник Гоголю (Никитский бульвар); о памятниках Гоголю в других городах

Памятник Николаю Васильевичу Гоголю в Москве на Гоголевском бульваре
55°45;02; с. ш. 37°36;02; в. д.HGЯO
Тип памятник
Страна
 Россия
Местоположение Москва
Гоголевский бульвар
(в парке)
Ближайшая станция метро Библиотека имени Ленина Арбатская Александровский сад Боровицкая Арбатская
Скульптор Н. В. Томский
Архитектор Л. Г. Голубовский
Дата основания 1952
Статус Объект культурного наследия народов РФ федерального значения Объект культурного наследия народов РФ федерального значения. Рег. № 771410709510006 (ЕГРОКН). Объект № 7710150000 (БД Викигида)

Па;мятник Гоголю на Гоголевском бульваре — скульптурный монумент, в Москве на Гоголевском бульваре[a].

Установлен в честь Н. В. Гоголя в 1952 году, в год столетия со дня смерти писателя, на месте старого памятника (1909), который был перемещён в парк дома-музея Гоголя на Никитском бульваре д. 7. Скульптор Н. В. Томский, архитектор Л. Г. Голубовский[1].

История
Известно, что И. В. Сталин недолюбливал «скорбного» Гоголя, мимо которого ему регулярно приходилось проезжать на пути из Кремля на Кунцевскую дачу. Безусловно, без его одобрения не могли ни убрать прежний памятник, ни установить новый. К конкурсам на новый памятник вернулись в конце 1940-х — начале 1950-х годов с целью его установить к столетию со дня смерти Н. В. Гоголя; эту дату планировалось широко отметить в 1952 году. В конкурсах участвовали многие талантливые и именитые скульпторы того времени: С. Д. Меркуров, М. Г. Манизер, Г. И. Мотовилов, Е. В. Вучетич и другие. Победителем стал Н. В. Томский.[2][3].

Победа Николая Томского в конкурсе не была случайной. В 1951 году он исполнил мраморный бюст Н. В. Гоголя (ныне — в Третьяковской галерее), за который годом позже был удостоен Сталинской премии (пятой по счёту в карьере скульптора). Увеличенная копия этого бюста (также в мраморе) была установлена на могиле Гоголя; тот же бюст послужил отправной точкой для создания проекта бронзового памятника писателю в полный рост.[4]

Однако невозможно утверждать, что судьба прежнего памятника была окончательно предрешена ещё до начала 1950-х годов. Известен проект памятника Гоголю, разработанный С. Д. Меркуровым и датированный 1945 годом, который готовился не на замену андреевскому памятнику, а для установки напротив него — через площадь — на Никитском бульваре, возле бывшей усадьбы графа А. П. Толстого. (Именно с этим проектом Меркуров позднее участвовал в конкурсах). Вероятно, во второй половине 1940-х ещё не было окончательного решения о замене одного памятника другим и прорабатывался вариант установки нового памятника на новом месте[5].

2 марта 1952 года состоялось торжественное открытие нового памятника. Образ писателя был представлен в новой интерпретации: полным сил, стоящим во весь рост на высоком постаменте, улыбающимся и излучающим оптимизм. В официальной прессе публиковались исключительно положительные отзывы, но в среде московской интеллигенции возобладало негативное отношение к новому, «весёлому» Гоголю. Сразу же после открытия получила распространение эпиграмма на памятник Томского:[6][3]

Юмор Гоголя нам мил,
Слёзы Гоголя — помеха.
Сидя, грусть он наводил,
Пусть теперь стоит — для смеха!

Невыразительность, шаблонность нового монумента отмечались многими. Из стихотворения Юлии Друниной:[2]

Безлик сей Гоголь...
Прежний спрятан в дворик.
Кто объяснит: зачем и почему?
Пускай здесь разбирается историк —
Я трансплантаций этих не пойму.

Александр Городницкий в стихотворении «Два Гоголя» в 1977 году написал:

Два Гоголя соседствуют в Москве.
Один над облаками дымной гари
Стоит победоносно на бульваре,
И план романов новых в голове.

Другой неподалёку за углом,
Набросив шаль старушечью на плечи,
Сутулился, душою искалечен,
Больною птицей прячась под крылом.

А московский поэт и литературный критик Лев Озеров откликнулся таким четверостишьем:

Плывёт бульвар с Арбатом в паре,
Дворы пустынны в декабре.
Весёлый Гоголь — на бульваре,
Печальный Гоголь — во дворе.

В книге «Алмазный мой венец» Валентин Катаев, сравнивая оба монумента, также отмечал безликость, почти карикатурность нового памятника:[7]

Незримая всевластная рука истории переставляла памятники, как шахматные фигуры, а иные из них вовсе сбрасывала с доски. Она переставила памятник Гоголю работы гениального Андреева, тот самый памятник, где Николай Васильевич сидит, скорбно уткнувши свой длинный птичий нос в воротник бронзовой шинели — почти весь потонув в этой шинели, — с Арбатской площади во двор особняка, где по преданию сумасшедший писатель сжёг в камине вторую часть «Мёртвых душ», а на его место водрузила другого Гоголя — во весь рост, в коротенькой пелеринке, на скучном официальном пьедестале, не то водевильный артист, не то столоначальник, лишённый всякой индивидуальности и поэзии.

Пьедестал нового памятника украсило развёрнутое посвящение: «Великому русскому художнику слова Николаю Васильевичу Гоголю от правительства Советского Союза 2 марта 1952 года». (Такое же посвящение появилось и на могиле писателя). На счёт этой надписи писатель и москвовед Пётр Паламарчук иронизировал, что памятником «Советскому правительству от Николая Васильевича Гоголя» стал бы нос (имея в виду коллизию из гоголевской повести «Нос»).[2]

Сам Николай Томский, выступая на съезде Союза художников в 1957 году, невысоко оценивал свою работу:[6].[3]

Из всех созданных мною в последние годы монументальных произведений я считаю самым неудачным памятник Н.В.Гоголю в Москве, выполненный мной в чрезвычайной спешке к юбилею писателя.

Однако в 1960-е — 1970-е годы отношение к новому памятнику постепенно менялось. У Беллы Ахмадулиной уже находятся сочувственные слова, обращённые к монументу:[2]

Как бедный Гоголь худ там, во главе бульвара,
и одинок вблизи вселенской полыньи.

Несмотря на очевидные художественные изъяны, за монументом Томского позднее стали признавать некоторые достоинства, скорее архитектурного и градостроительного плана. Район Арбатской площади, площади Арбатские Ворота и прилегающих улиц в 1940-е — 1960-е подвергся существенной реконструкции. Изменилась этажность некоторых домов на прилегающих улицах, для расширения площадей снесли ряд построек, возник монолит Генерального штаба, занявший квартал между Знаменкой и Воздвиженкой, и Новый Арбат с многоэтажной застройкой, тоннель, связавший Гоголевский и Никитский бульвары. Тем не менее благодаря выраженной вертикали и чёткому силуэту монумент неплохо визуально воспринимается в довольно «жёстком» архитектурном окружении, не теряется на открытых пространствах.[8][9]

Вскоре после открытия памятника его копия была установлена в вестибюле московской школы № 59 (бывш. Медведниковской гимназии). Ученики этой школы выиграли Всесоюзный конкурс творческих работ, посвященных творчеству Гоголя, за что учебному заведению 9 февраля 1952 года было присвоено имя писателя.[10]

Примечания
Комментарии
 Памятник был установлен в 1952 году на место монумента 1909 года, который был перемещён во двор дома-музея Гоголя на Никитский бульвар, рядом с домом № 7 в 1951 году Тем самым в Москве сложилась уникальная ситуация: по обеим сторонам от Арбатской площади, на относительно небольшом расстоянии друг от друга (менее пятисот метров) установлены два памятника одному и тому же человеку.
Источники
 Бродский, Я. Е. Москва от А до Я (Памятники истории, зодчества, скульптуры). — М.: Московский рабочий, 1994. — ISBN 5-239-01346-2.
 Митрофанов, А. Г. Прогулки по старой Москве. Арбат. — М.: Ключ-С, 2006. — ISBN 5-93136-022-0.
 Ирина Пилишек, Владимир Бакаляров. И Видный миру смех, и неведомые ему слёзы // Москва и москвичи. — 2005. — № 9—10. Архивировано 23 января 2008 года.
 Томский, Николай Васильевич // Большая советская энциклопедия. — М.: Советская энциклопедия, 1956. — Т. 42.
 Соболевский Н. Скульптурные памятники и монументы в Москве. — М.: Московский рабочий, 1947.
 Вадим Дормидонтов. Позвольте с Вами не согласиться. Ответ Ирине Монаховой // Литературная Россия. — 23.01.2009. — № 2—3. Архивировано 3 апреля 2014 года.
 Катаев, В. П. Алмазный мой венец: роман, повести, рассказы. — М.: Эксмо, 2003. — (Красная книга русской прозы). — ISBN 5-699-02231-7.
 Ларионов А., Калькаев А., Русакович А. Москва (Путеводитель). — 2-е изд. — М.: Вокруг света, 2009. — (Путеводители «Вокруг света»). — ISBN 978-5-98652-209-8.
 Резвин, В. А. Вокруг Арбатской площади // Архитектура и строительство Москвы. — 2007. — № 1. Архивировано 8 июня 2017 года.
 История школы Архивная копия от 28 июня 2012 на Wayback Machine на официальном сайте школы № 59.


***
Достоевскому от благодарных бесов

Трагедия русского духа вчера и сегодня
Этот материал вышел в номере № 57 от 28 мая 2014
Читать
12:07, 27 мая 2014Слава Тарощина , Обозреватель «Новой»
Трагедия русского духа вчера и сегодня

«Бесы» Достоевского метались по экрану, безуспешно сражаясь с разнокалиберными современными бесами. Оставалась неразрешенной лишь одна интрига: дойдет ли канал «Россия» с сериалом Хотиненко до последней степени упрощения, открыто сравнивая нечаевщину с украинщиной, или не дойдет? Выяснилось: дойдет, даже добежит. Перемешает сериал с Киселевым и Соловьевым. Заправит срочными новостями. Подаст на десерт самого режиссера в качестве пророка, предчувствующего Майдан.

Хотиненко скромно потупился и посетовал на неразумное поведение братьев-славян. Печаль режиссера скрашивала лишь мысль о президенте России. К украинским мятежникам, полагает он, нужно относиться так, как Путин, то есть со спокойствием и терпением. Чуть раньше о сокровенном высказался актер Антон Шагин. По мнению данного «беса» (он играет роль Петра Верховенского), никто никогда не присоединял чужие земли без крови, и только Владимир Владимирович сделал это без единого выстрела. Президентский минимум бесоведы выучили отменно. С Достоевским дела обстоят хуже. Авторы подошли к нему с «коротенькими мыслями», как сказал бы Федор Михайлович. Задумали аллюзии на темы Болотной, но опоздали. Зато подвернулась Украина, вышло актуальненько, есть о чем поговорить воскресным вечером с Соловьевым.

Хотиненко — отважный человек. Сначала выпустил сериал «Достоевский», который даже Евгений Миронов не смог спасти. Вместо жизнеописания получился «скверный анекдот». Теперь неугомонный режиссер замахнулся на «Бесов», решив кое-что подправить в романе. Одно из художественных открытий Достоевского — Хроникер. Он сшивает лоскутное одеяло многофигурного повествования; предельно уплотняет пространство и время; напоминает тех «русских мальчиков», которые так дороги писателю. Хотиненко заменяет Хроникера следователем Горемыкиным, которого нет в романе. Образ Горемыкина режиссер-сценарист сочиняет исключительно из обрывков раскавыченных чужих цитат. Диапазон заимствований широк — от Нечаева до Бисмарка. Эту звенящую пустоту наполнить смыслом не в состоянии даже мощный Сергей Маковецкий. Фильм начинается с конца романа, то есть с убийства Шатова. Космос Достоевского упраздняется хаосом Хотиненко. Трагедия русского духа оборачивается суетливой полицейской сагой.

Режиссер-сценарист обращается с текстом первоисточника со смелостью патологоанатома. Он выбрасывает линию писателя Кармазинова и восстанавливает главу «У Тихона», которую сам Достоевский решил не публиковать. Слишком страшен рассказ Ставрогина о том, как он соблазнил соседскую девочку Матрешу. Достоевский не хотел добивать своего героя, а Хотиненко добил. И даже показал все, до мельчайших подробностей, включая самоубийство Матреши. В романе Ставрогин — личность объемная, противоречивая, мистическая. В сериале он, как и Петр Верховенский, всего лишь мелкий бес (оттого такими мелкими кажутся исполнители главных ролей: уже упомянутый Шагин и Максим Матвеев). Разумеется, в творчестве дозволено все, когда это творчество, а не упражнение на тему сиюминутных аллюзий. Аллюзии — грезы имитаторов, что блистательно подтвердил Хотиненко.

Все герои романа (кроме Хроникера) — бесы. Гениальный писатель, будучи государственником, понимал: насилие революционное рождено насилием государственным. Негениальный режиссер в ранге государственника понимает другое: главные враги отечества — оппозиционеры-интеллигенты-болотники.

Остальное не важно. Нынче модно делать вид, что контекста нет, он утонул. Режиссер будто бы забывает то, что обязан помнить, взявшись за глыбу «Бесов». Россия уже более двух веков стоит на системе полицейских провокаций. Так что все мы вышли не столько из «Шинели», сколько из «Бесов».

Особенно рьяно из них вышел телевизионный авангард. Он, авангард, должен лично поклониться Достоевскому за мастер-класс. В романе дана подробнейшая инструкция по манипулированию общественным сознанием. Ничего не изменилось. Что те, из романа, что эти, из жизни, живут по принципу Нечаева — цель оправдывает средства. Достаточно даже одного вечера, когда по ящику шли одновременно «Бесы» и выборы в Украине, чтобы понять востребованность старой, как провокация, истины.

Вот Ирада Зейналова, вооружившись хищной улыбкой, сообщает свежие новости: Ярош, глава «Правого сектора», получает 37%. Тут же ведущая добавляет, что лидирует все-таки Порошенко, но главное уже вброшено в возбужденные умы: фашизм у ворот. Верховенский остался бы доволен.

Вот по всем каналам корреспондентов Lifenews, спасенных героическим Рамзаном Кадыровым из вражьего плена, чествуют, как Гагарина. Об убитом в то же время Андрее Миронове в боях под Славянском — сухое упоминание. Корреспонденты — наши (по терминологии опять же Достоевского), Миронов — не наш. Не можем быть теперь «нашим» правозащитник, член «Мемориала», бывший политзаключенный, освобожденный горбачевской перестройкой.

А вот и Киселев собственной персоной — лично вместе со своими «Вестями недели» перемежает «Бесов». В очередной выход на подиум он сообщает: Хотиненко создал шедевр. Дальше все, как мы любим: пыжится, ручками размахивает, голосом вколачивает в паству нечто краеугольное про тщетность любых революций. Вдруг слышу: «Главный герой «Бесов» — Ставрогин. Его прототип — террорист Нечаев». К чему бы это? Ведь все знают: Нечаев — Верховенский, на что и сам Достоевский указывал. Да ни к чему. Фильм, который обозвал «шедевром», не смотрел. Роман читал давно, в пору либеральной молодости. Весь интеллект ушел в пропаганду, где важна не точность, а правильные эмоции.

В связи с разгулом массовой бесовщины в кино и жизни есть смысл припомнить еще одно пророчество. Когда наркома просвещения Луначарского спросили, какую надпись следует сделать на памятнике писателю, он ответил: «Достоевскому — от благодарных бесов». Это апокриф, но очень выразительный. Жаль, что апокриф. Такая надпись наверняка понравилась бы Федору Михайловичу.