Джойс. Улисс. Глава 16. Евмей

Джеймс Джойс «Улисс»
Глава 16, эпизод «Евмей»

Эпиграф

Когда Одиссей приблизился к жилищу свинопаса Эвмея, тот был дома один и работал, сидя у входа. Увидали Одиссея собаки и бросились на него с яростным лаем. Они растерзали бы Одиссея, если бы не прибежал Эвмей и не отогнал их.
- Странник, - сказал Одиссею Эвмей, не узнав его под видом нищего, - ты погиб бы, и новая печаль поразила бы меня, кроме той печали, которая томит меня о погибшем Одиссее. Но пойдем ко мне в дом, я накормлю тебя и дам отдохнуть.
Одиссей пошел в жилище Эвмея, сложенное из грубого камня. На дворе, около дома, находились хлева для свиней. Эвмей с Одиссеем вошли в дом, и Эвмей посадил странника на сложенный хворост, покрытый шкурой серны. Затем пошел он в хлев, где были поросята, взял двух, заколол и изжарил. Налил также и вина Эвмей для трапезы в деревянный кубок и поставил все это на стол. Горько жаловался Эвмей, приготовляя трапезу, на буйных женихов, разоряющих хуже морских разбойников дом Одиссея и уничтожающих его многочисленные стада. Внимательно слушал его Одиссей и размышлял, как отомстить женихам. Во время трапезы стал Одиссей расспрашивать Эвмея про его господина, а когда свинопас сказал, что погиб его хозяин, то поклялся Одиссей, что вернется хозяин домой, и вернется скоро. Но не поверил клятве его Эвмей. Спросил Эвмей странника, кто он. И ему рассказал Одиссей вымышленную историю о своих бедствиях.

Краткая история из «Одиссеи» Гомера.

18.11.2024.
«Приют извозчика», хозяин – Козья Шкура,
А может и не он, кто знает, тот не скажет,
Двух одиноких путников приветил, бурда-кофе
И булочка, что жизнью долгою, как сажей,
Помечена, была дана скитальцам.
Как пища, что с насущным хлебом миром
Так обозначена. Блум-Стивен, как близняшки
Сиама, сели в сей обители, где странен
И дух, и дых. Здесь волк морской вещает
О чудесах, что в своих странствиях встречал он,
А может и не он, - кто знает, тот не скажет.
Но говорить – привычка, что натура
Вторая, поговорки и подсказки,
Потешки-вешки-побрякушки-дрязги –
Как многим окружает нас культура,
Литература нас взрастив, потом на волю
Ветров и врак отправит, без благословенья,
Плыви-живи, учись всему, чему не доучили
Родня-жизня-фигня, и фигли-мигли –
Как ложь от правды отличить бы?...
Вокруг опять события и люди,
Кого ты знаешь, слышал ли о ком-то?
Жонглируя брехней второго сорта,
Один с другим вступает в спор безумный.
Ревет толпа, герой вновь стал изгоем,
Изгой – героем, кредо славы мира,
Придёт-уйдет, родит-разит кумиров,
И нет конца… А было бы благое,
Когда овца и волк сойдутся без насилья,
И улица на улицу не встанет, гнев подъемля
На щит, опустят меч, без цели
Рубить с плеча, когда вокруг равны все.
Ах, Boom-Христос, твой бла-бла-бум тишайший
Достичь не сможет слуха Высшей власти,
И милость совершится лишь отчасти,
Когда мечта о сыне, дар сладчайший,
Тебя поманит призрачно. Что ж, греза
О том, что тенор – голос редкий, буду сборы,
Что будешь ты при нём антрепренером,
Ах, молодость, шипы простятся розе.

…Так кто же метафорический Евмей, кто Одиссей, кто Телемак в этой главе? Имя ему – Никто. То есть, имен много, они разные, но с привираньем, с обложной ложью и лжесвидетельством. Везде и во всем. На каждом шагу, слуху. И как найти правду – отделить зерна от плевел? Никак. Почти.

Да уж, дал маху – точнее, дал загадку без разгадки Джойс своему читателю. И перво-наперво – в повествователе, в котором опознать кого-то трудно. Невозможно. А может это человек в макинтоше? А кто ж его знает? А кто знает – тот не скажет. Или скажет не то, что есть на самом деле. А кому какое дело – что там на сАмом или на самОм деле?

Но только послушать трёп хозяина трактира, или россказни моряка, который только что сошел на берег, или разговоры двух странников, Блума и Стивена, случайно пришвартовавшихся к этому брегу по пути своих странствий, чтобы передохнуть после разнокалиберного дня и бурной ночи в борделе.

Для тех, кто захочет отправится в странствие по «Улиссу», от себя могу сделать такой реверанс этой главе: в ней тавтология возведена в ранг художественного образа. И возникает ощущение, что слышишь будто бы наложение мысле-голосов разных по образованности, происхождению и культурному бэкграунду людей, говорящих одновременно. Причем каждый несет то ли пургу, то ли чушь, стараясь, чтобы это походило на истинную правду, мамой клянусь! И непонятно: то ли верить, то ли нет, кому и когда верить, и какие выводы делать? А может то ли плакать, то ли смеяться?

Так вот мой выбор: смеяться. Над глупостью и горестями героев или псевдо-героев? Нам своими собственными, которые так резонируют с благо-глупостями бредо-горестями героинь. Смеяться, осмеивая и высмеивая, разъсмеивая притязания и прозу жизни, где есть только странствие, как опора, но не поддержка, как мачта, но не мечта, как символ, но не смысл… И все же…

Все же Джойс приведет в Итаку-Дом своих путешественников, а значит пока… не … конец…

Продолжение следует…