Альманах

Наш альманах был богато украшен ляпниной. Одним словом, "Аль, монах?"
Для утонченности в выпуск поставили кусок словарной статьи. Тире, пробелы и дефисы танцевали "ча-ча - ча" под  чачей.
Отдельные авторы, не будем показывать пальцем, поставили кавычки в середине слова. Опечатки вылезали отпечатками пальцев на стеклянной двери. Иногда Альманах просыпался от них среди ночи, как от укусов насекомых. Вот некоторые шедевры из опусов:
- Я нырну с голой В бесконечную ночь.
- Гоммо Саппиенс Герасим тихой сапой любил Му-му.
- В купе (sic!) с латами и доспехами прихватил тяжелый кладенец.
- Казнить себя забывая помиловать (без зпт)

В конце одной пьесы стояло слово: "Доцент". По смыслу автор работал в сфере обслуживания. Автокорректор, видимо, заменил на него название Донецк.
Поэт-авангардист привнес "пронзительный яд". Зеленая капустница у бытописательницы вселяла недоверие и к ее капустным грядкам. Студент третьего курса написал сценарий фильма, в котором устрашающие названия болезней бились с не менее страшными названиями лекарств.
Отдельные авторы оказались двулики, аки Янус, самовыражаясь и в стихах, и в прозе. Аониды, переодетые в офисные костюмы, не пот качали, передавая внутренний дискомфорт через новояз, который не следовало править, иначе получалась банальность.
Даже шапки оказались не по уставу. Автор с ником "Моржовый ХРЕН" стоял особняком. Он был с востока, а там часто фамилия идет перед именем. Это вам не Хрен МОРЖОВЫЙ.
Курсив вступительной статьи к середине цитаты набирал полужир и плыл дальше на голубом глазу.
Текст акростиха при верстке съехал, призывая на помощь Эзопа. Наседала проза. Стихи не помещались в столбики, и их приходилось распутывать, как клубки. Текст, написанный заумью перползал в волапюк, но из- за опечаток вышло "вуаля, пук". Против имени автора Виктора Иванова скромно стояло "тире Создатель (в скобках) Вседержитель" (клуба СШ).
Княгиня Мещерская-МЕМУАРОФФ блистала в биографической справке только половиной фамилии. Модный блогер Звездный нахватал столько звезд с неба, что побрезговал ставить их над своими текстами без названия. Авангард, мол. А самый нотный автор прислал ноты. Был и сочинитель, про которого врезка-паровоз была, а вагоны-стихи по дороге отцепились.  Путешественник посещал регионы по  номерам. 49 лет отметил поездкой в Магадан, а в 50 так в МО и просидел. Козни бабы ЕГЭ обернулись утратой волшебной палочки "тире", Несказуемое стало несказанным. Оформить прямую речь? Эк, куда хватил, редактор! Кто сейчас прямо-то говорит? Иносказательные же кудесники-плагиаторы, содравшие фэнтези из сети "прорезывали за плечами и доставали из-под-туда то жито, то рыбу", доверившись автопереводчику. Жито - не в смысле пиво "Золотой колос", а эль. Прозаик, изображая курлыкающий диалект, заменил все гласные в словах буквой "л". Подоспела и закусь. Премудрый пескарь трансформировался в мудрого осетра, только злого, и подбрасывал герою сказания рыбу из одних костей.
- Почем? Почем? Почем? - добивалась недобитая рыба, в смысле: ты почто боярыню обидел?
 О,"мгновенная скоротечность времени"! Именно она помешала авторам перечитать написанное, и зеркало весело глядя на село, а боец был обвешан патронаташами. Баталист орудовал батареями литер "А" без каких-либо разделителей. Появились новые крутые разновидности батареек, 5А(ААААА) и 6А, и он командовал им: "Агонь!" - двигаясь мелкими перебежками. Несмотря на тщательную корректуру, одна опечатка просочилась-таки в окончательную верстку. Вместо слова "сучковатая" напечатано было слово "суковатая", о чем пришлось сообщить читателям в следующем номере.
Ненужные запятые и многоточия из пяти-шести точек торчали по всему альманаху как притоптанная жвачка, а пропущенные зияли оторванными пуговицами. Мятежный вопросительный знак е-два начинал предложение, а восклицательный разделял первую букву имени и фамилию автора на букву О (О!Чилап). Где уж тут считать кавычки в названиях собственных бес-селлеров, плавали-знаем, попоголовно публиковались в альманахахах и даже в сборнике фортепианных пьес. Занимательная автобиография автора: учился на уролога, а работал учителем русского и английского языков.
Были представлены и классики, надо же как-то держаться на плаву. Альманах лелеял надежду, что сработает гомеопатия, и хилые авторы подтянутся рядом с талантами. Сказка странствий вызывала ностальгию по честному путеводителю, нравоучительный рассказ схематично менял минус на плюс, разве что к юмору не было претензий, но это потому, что редактор отдела держал всех в тонусе, вот и приходилось им шутить ее плоско, а рельефно.
Корректора так напугали байки из склепа, что он непроизвольно понаставил "ёжки" над всеми "е".
Раздел современной критики отсутствовал, в наше время критика пишется самим автором, но подписываться под ней обычно некому.
Редактор выступил с программным стихотворением: "Нет, я не Пушкин, я Христос". Менее маститые авторы под сурдинку коверкали в текстах фамилии классиков.
Сноски относились к неопубликованному отрывку, а перевод-билингва из современного автора читался античной лирикой. Роман "Исповедь графомана" выходил по главам, каждая следующая превосходила предыдущую по всем статям, но славы своему автору не принес, сколько бедный ни лез в графин. Романтическая дама описывала секс без секса в виде томного заката курсивом. Ее предмет был женат не на ней. Толку писать еще одно предложение, если сначала нужно получить развод? И ей пришлось разводить читателя.
Слова решили отбиваться от горе-авторов и выставили блок-посты. Замелькали Фолки, Банды, Пиявки, Карачун, вивисекция, упырь и ватаги Приболотья, по которым вдумчивый читатель понимал, что дальше идти не следует.
Корректор-прохвост прочесал прозу через сервис автозапятых. В результате оные появились между разноплановыми качествами летней ночи. Раздавая всем сестрам по серьгам, сервис подбросил еще и точки с запятой ни к селу, ни к городу, а потом потребовал, чтобы его добавили  в список выпускающих редакторов.
У помощника редактора, прочитавшего весь материал от корки до корки, возникло чувство, что все написано одним человеком, стихи, проза и содержание. 352 паруса страниц тянули как лебедь, в небо, словарная статья с непроверенными датами была щукой и тянула в воду, а вот рака, ползущего назад, должен был воплощать корректор, но он повлекся за всеми, даром, что не бросал в воздух чепчики.
Альманах грустил. Такие пласты современной жизни, как сетевой маркетинг, курьерская доставка, спам, группа "Электропомпа" не попали в переплет, поскольку были описаны слишком уж безграмотно. Но зато попали Иуда, детские каракули, петтинг, мусорный бак, славянофилы и танк-тридцатьчетверка.
Альманах работал над собой, боясь не успеть к собственному выходу в тираж. Время шло ненадежное, надлежало дособирать грани в ковчег кавычек, а там, глядишь, он и поплывет в поисках горы Арт-Рарат.
Тем временем альманах-конкурент уже вышел с описаниями кошмарных снов своих авторов. Они (авторы) были совсем не хуже, а иногда те же самые. Жесткий корректор сделал описания слов четче расплывчатой яви.

 Ад голо скис на...  отголоски сна.
Альм видел во сне Ханаан. Узкую береговую полосу, на которой только и есть жизнь, не прошлая и не настоящая.  Солнц там обычно два, и оба - это глаза читателя.