Сказ о Монашке и Ведьмаке

1.
А ей гибель была отмечена датой позднего сентября. 
В стаи сбились все птицы певчие, кровью алой цвела заря.
Травы сгинули тогда наскоро, в пору лета не дав цветов.
Правда виделась снами ясными, только скрыта в потоке слов.
Ей покой, будто кубок пролитый, ныне видится в прошлых днях:
Деве чистой, никем не тронутой, на беду путь пресёк Ведьмак.

Ловит ветер он, насмехается, ведь попутный – на сто дорог.
Правду шепчет на север, скалится, ложью брешет он на восток.
И удачу так заговаривал, будто стаю послушных птиц.
Что-то видел, смотря на зарево, и фортуну манил на свист.

2.
Ей случилось взгляд на себе поймать его глаз насмешливых голубых:
Проще было б кожу с себя содрать, чем его слова навсегда забыть.
Проще было б зубы сомкнув сломать, чем за ним когда-нибудь не пойти.
Проще было б рОдное всё предать, чем ему своей не подать руки.

Но его не манит ни звон монет, ни девицы юной лихая сласть.
Невдомёк ей, как укрощают грех, и какой хомут возымеет власть.
А луна уж сбрасывает рога и лишь больше-больше ворует свет.
Деве станет вскоре милее тьма, и забудет напрочь любой завет.

Своды гор ложатся пред ним тропой - Ведьмаку под силу то, а ещё
Он от звёзд умеет зажечь огонь, и рогатую тень за собой влечёт.
У него талант есть, и есть метла. Он вернётся поздно к себе домой,
Где встречает ведьма – его жена. А по городу слава идёт молвой,
Что их дочь красива, как поздний май, что ей день и ночь - точно холст в руке.
Что волос оттенок – точь-в-точь янтарь, что отцу она - словно свет в окне.

3.
За стыдом, да страхом - что миг, что час. Ну а робкий шаг породит бросок.
Страх отпустит, ринется сгоряча: искусителя дева находит в срок.
Так забьётся сердце в её груди, будто сто чертей в ней чечётку бьют.
Пусть не пьёт он воду с её руки, но познает всё же касанье губ.
На носочки встать бы и всё сказать! С поцелуем в лоб пересечь черту.
Тень смятений ловит в его глазах, - никогда не пугать так его костру.
Не сбивал так спесь с него кнут и крик. Опустились руки и голос смолк:
Девы юной робкой невинный лик все слова попрал, и остался вздох... 

4.
Тень греха на неё упавшая тьмой кромешной укрыла свет.
Непорочную деву алчную разбирает задорных смех.
Кто же знал, что овца несмелая уцелеет от волчьих ран?
А на деле ли овцы белые? Кто волчица здесь, кто баран?

Так в терзаниях и неясности протянулся второй уж год.
Дева чистая, неотступная поджидает у прежних троп:
Вот бы встретить паяца дьявола, вот бы слово ему сказать...
Но следы его скрыты травами, а на водах застыла гладь.
Научилась пути распутывать, где молитвой, а где чутьём.
Ей бы встречи с ним не минутами - мерить золотом, серебром.

В чём сей смысл ещё не ясно мне, в вещем сне разглядеть бы хоть,
То ли с злым, то ли с добрым помыслом с Ведьмаком меня свёл Господь.