Ворона

               
          Ворона ела снег в ложбинке между ветвями деревьев – так она зимой добывала воду, пила, растворяя снег у себя внутри тёплого клюва. Она много лет, проснувшись, вылетала с чердака из слухового окошка под крышей и садилась всегда на одно и то же дерево, на одну и ту же ветку. И так всегда, неизменно. Старая липа была уже намного выше такой же старой пятиэтажки, и та ветка сбоку, на самом верху, была всё такой же тонкой. Ворона за много лет заматерела, наверное даже приобрела лишний вес, питаясь на здешней помойке, а та ветка оставалась всё такой же тонкой, и непонятно было, как она выдерживает вес вороны. И как выдерживают её общество такие же старожилы-голуби на чердаке. Никто из местных пенсионерок и не помнил даже, сколько лет живёт тут эта ворона. Помнили только, как каждую весну она со своим вороньим супругом строила гнездо на соседнем с высокой липой дереве – один раз даже украла маленький совочек у ребёнка на детской площадке между пятиэтажками – и выводила птенцов. Под дождём, под ветром, под солнцем. И супруг кормил её, таская в клюве дождевых червяков и вырванные из-под носа у голубей большие хлебные крошки. Птенцов было всегда два. И пока они росли, родители самоотверженно охраняли гнездо и частенько пикировали на людей, проходивших в непосредственной близости от старой липы. Клевали охотящихся на помойных городских крыс несчастных бездомных кошек, обитающих в подвале соседнего дома.
          Птенцы вырастали, родители сначала кормили их из клюва в клюв, затем обнаглевшие и уже большие воронята неотступно следовали за родителями, выпрашивая еду (хотя уже могли питаться самостоятельно) – перелетали с ветки на ветку, неуклюжими прыжками скакали за ними  по земляным кочкам, и получали-таки себе в клювы заветных жирных дождевых червей, в изобилии появлявшихся к началу лета.
          Затем птенцы становились взрослыми воронами,  какое-то время они ещё вылетали с чердака вместе с родителями и садились на старую липу. А потом разлетались куда-то по окрестным дворам, находили каждый себе пару, строили свои гнёзда…
          А старая ворона неизменно любила сидеть на высокой тонкой ветке на той же самой липе. Утром, днём, вечером, весной, летом, осенью, зимой… Иногда казалось, что она обожает созерцать рассветы и закаты, а днём просто отдыхает от суетных трудов нелёгкого добывания пищи.
          Однажды, февральским непогожим днём налетела большая буря, закружила вихри, намела сугробы, завалила снегом деревья и кусты. А когда прояснилось, мир вокруг стал похож на сказку со старой новогодней открытки. Во двор высыпали дети, играли в снежки, лепили огромные фигуры и украшали их ветками. Вдруг раздался скрип откуда-то сверху – громче, громче – и под тяжестью снега рухнуло дерево, на котором было воронье гнездо, прямо рядом с её любимой старой липой, на только что слепленного снеговика. Дети с криками разбежались врассыпную. Печально смотрела ворона с крыши на всё это своими большими чёрными бусинами глаз из-под чуть поседевших ресниц.
          На следующее утро пришли рабочие, натужно завывала циркулярная пила над развалившимся стволом, хрустели сучья и ветки. Мужик в форменной куртке с оранжевой полосой, надев рукавицы, сгружал бурелом в подъехавший самосвал,  и своим огромным ботинком на рифлёной подошве раздавил воронье гнездо на снегу, даже не заметив…
          Было ясное февральское небо, искрился снег, на пеньке от свалившегося дерева дети слепили лесовичка, который смотрел на старую высокую липу рядом. Он пробыл там долго, вокруг него часто играли дети. Пришли ясные зимние деньки. Светило солнце. Грустила ворона. В чёрных бусинах её глаз стояли слёзы. Теперь она очень часто сидела на старой липе. 
           Вот и сегодня ворона устало и грузно, шумно взмахивая крыльями, села на ту же самую тонкую ветку на старой липе. Она философски разглядывала уныло бредущих мимо дерева пенсионеров на лавочке  и людей из окрестных домов, несущих на помойку мусор. Интереснее всего ей была одна женщина – ворона узнавала её сразу – она всегда выносила большой пакет с крупой и хлебными крошками и высыпала его на «пятачок» за помойкой, куда тут же слетались наглые голуби со всех крыш. И конечно, ворона. Голуби её побаивались – против такого клюва у них не было аргументов. Поэтому ворона всегда забирала лучшее… Но сегодня женщина не вышла. Она была уже очень пожилая, с трудом передвигала ноги – но пакет с кормом для птиц и еду для кошек всегда выносила, в любую погоду. А сегодня не вышла. Ворона ждала. Дул зимний вьюжный ветер, мокрые колючие снежинки иногда неприятно попадали ей на ноздри и ложились на оперение. Она встряхивалась, но с ветки не улетала. Но женщина с кормом не пришла. Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… Ворона вспомнила, как несколько дней назад во двор заезжала большая беспокойная белая машина с красными крестами, из которой в подъезд быстро побежали какие-то люди с квадратным чемоданчиком… А котята подвальной кошки после долго играли с брошенными на холодный асфальт живыми розами и гвоздиками… Вороне стало совсем грустно. Начиналась метель, и она уже было собралась улететь со своей ветки на тёплый чердак к голубям, как шумно хлопнула дверь подъезда, и к помойке выбежала маленькая девочка с пакетом. Она подошла к «пятачку» и высыпала на землю крупу и хлебные крошки. Тут же слетелись голуби, а девочка направилась к подвальному окошку и стала громко звать: «Кыс-кыс-кыс!» Показались котята, и вместе со своей мамой-кошкой робко вышли к девочке, она дала им еду и воду в пластиковые мисочки. Ворона вздохнула и слетела вниз к голубям и хлебным крошкам. И как всегда, завидя её, голуби посторонились, уступив лучшие куски.
          Тут нежданно-негаданно зимняя метель куда-то улетела, тучи стали реже, и между ними показались голубое небо и лучи солнца, которое пригрело огромные сосульки на крышах пятиэтажек, и с них закапало. Даже потеплело как-то. И на душе у вороны тоже. «Скоро весна», - подумала она, обернувшись на звонкое чириканье воробьёв, а один из их стайки, самый бойкий, ловко вырвал у неё чуть ли не из клюва огромную крошку хлеба и улетел с ней на ближайший куст. Ворона возмущённо каркнула ему вслед. А стайка чирикающих забияк бодро и весело рванула на тот куст подбирать за вожаком крошки. Котёнок подвальной кошки почти схватил зазевавшегося голубя, но добыча была явно ему не по зубам, и мама-кошка поспешила отогнать птицу. Ворона, наевшись, устало полетела на свою ветку на высокой старой липе – созерцать мир. И как всегда, вышла на прогулку женщина с маленькой милой собачкой в забавном комбинезончике, которая, как казалось вороне, охраняет неспешный ход времени и тоже радуется приближению весны.
                20.01.2018, 8.02.2018
                (Москва)