От вражды, до братания

                ***   

                О, эта холодная война,
                Она с шестидесятых не кончалась
                Бездушна и безнравственна всегда,
                И фоном всех терактов оставалась.
                Когда под небом, на одной волне
                Разведчики-пилоты повстречались,
                Нежданной эта встреча оказалась…
                (Слепило солнце яркое глаза),
                Разведчики друг друга «проверяли»,
                Проверка завершилась «кувырком»
                Земля по-матерински их встречала,
                И, испытав на прочность храбрецов,
                Она их благосклонно побратала!

                /Калерия Денисова/

         

               
                /Дайджест/


Карибский кризис, разразившийся в конце октчбря 1962 года время от времени напоминает о себе.

   «Я не умру спокойно, пока на примере личного трагического опыта не докажу, что с русскими нам, кроме дружбы, делить нечего, - заявил в 2003 году кавалер ордена Пурпурное сердце, бывший пилот военного вертолёта восьмидесятитрёхлетний Джон Ваттон. «Помогите найти русского парня,  моего названого брата»,  - обратился, теряющий надежду, Ваттон в Центральный Архив Минобороны России. На сей раз ему повезло и не повезло. Он получил извещение о том, что Полковник Страхов  скончался от лейкемии в 1973 году. Переслали ему и копию рапорта,  в котором подробно описывались совместные с Джоном мытарства в пойме реки Кауто. Погоревав и помянув Александра, Ваттон взялся за перо.

   «Из-за яркого, слепящего глаз солнца, я не сразу увидел русский вертолёт, - вспоминает Ваттон, - он тоже был разведчиком, жалким нырком, без бортового оружия. Но, если я ищу здесь эти чёртовы ракеты, то какого дьявола в пойме болтается он? Неужели русским известна дислокация нашей скрытой площадки с тремя вертолётами, складом ГСМ, жилыми и техническими палатками?» Американец, понадеявшись на «авось», решил припугнуть русского имитацией тарана. Для этого он сначала снизил машину до поверхности воды и завис над ней. Потом, когда противник сделал тоже самое, резко  ушёл вверх и влево, допустив критическую близость с лопастями русского вертолёта. «Просчитался я. Противник не уступил, не сбежал, - пишет Джон, - он был из кремня, ему было наплевать на последствия. В результате лопасти рубанули друг друга.  Наши вертолёты разорвало на куски. Весь этот скрежещущий металл погрузился в воду.
   
    «Подгоняемый инстинктом самосохранения, извиваясь, как ящерица, я выбрался на берег. В предплечье зияла рана. Крови, к счастью, было мало. Боль всё же пронизывала левую половину тела. Встать на ноги не смог из-за ушибов голеней. Ощупал ремень, пистолет на месте. Значит, есть шанс не околеть от голода. Определил по компасу направление движения. До площадки было не менее двадцати километров, как-нибудь доползу. Но этот стон?! Посмотрел направо. Это был русский. Он лежал на спине, совсем рядом. И вид его был ужасным. Подполз к нему. Взял его пистолет…»

    Ваттон вспоминал, что только один взгляд на беспомощного, израненого Страхова был достаточным для принятия решения: он попытается выходить беднягу, если не получится, похоронит его и уйдёт к своим.
   «На теле русского были только множественные порезы. И это было счастьем для него. Раны я промыл, присыпал сухим пенициллином, из медпакета, перевязал…обрывками нательной рубахи.  Русский бредил. Всю ночь я прикладывал к его лбу мокрую, холодную тряпку. Это помогло. Парень очухался. Удивлённо посмотрел мне в глаза. Поинтересовался на очень хорошем английском, почему я его не убил. Я ответил, что  того в ком душа еле теплится, только подонок оставит подыхать в одиночестве. Так навсегда закрыли эту тему.
Договорились, если советские вертолётчики найдут его, я стану гостем русских. Если наши найдут меня.он станет гостем американцев. 
   
В первую же ночь, к костру, разожжонному Ваттоном, на берегу реки, подошли шакалы. «Или они станут нашим обедом, или закусят нами»,- пошутил Джон. Шакалы быпи на виду. Два выстрела –два попадания. Запёк мясо в угольях костра. «Жить будем!» подбодрил русского, который то и дело проваливался в беспамятство. Поисковых вертолётов, как назло, не было из-за, стеной идущих, дождей.
Ваттон, превознимогая боль, добрался до кустарника, наломал веток, соорудил добротный шалаш. Везло и с пропитанием. Майор подстрелил дикую собаку, следом шакала. Оба они заметно окрепли.
Лётчики, поразмыслив, решили, что ждать помощи смысла нет. «Я пойду вдоль реки, понесу тебя. Неважно, кто нас заметит, лишь бы не прикончили», -предложил Ваттон Страхову». «По силам ли тебе?» - усомнился Александр. «Если не будешь кусаться, справлюсь»,-отшутился майор.
   
Двигались лётчики с черепашьей скоростью. Ушибы ног приносили Ваттону невыносимые муки. И вот однажды, когда подходила к концу вторая неделя их пути, лётчики, чудом уцелевшие в авиокатастрофе, стали мишенью. Услышали разговор на английском. По ним стреляли кубинские солдаты. Ваттон, получивший скозное ранение бедра, сумел оттащить Страхова до густого кустарника. Кубинцы, постреляв ещё какое то время, ушли, решив, что с чужаками покончино.
Теперь не мог двигаться Ваттон.  Тогда Страхов, как это ни невероятно, взвалил его на спину, пополз дальше. Лётчики боялись возвращения кубинцев, боялись спать и охотится. Однако, энергию надо было восполнять и через пару дней выдерженного затишья, на сей раз Страхов подстрелил шакала. Из сырых веток умудрился развести костёр, запечь мясо. Рану на бедре у Ваттона посыпали оставшимся сухим пенициллином. В результате и она быстро затянулась, но, как потом узнали, была повреждена кость.Идти лётчики не могли, ползли рядом, поджидая друг друга, когда кто то отставал.
А впереди их снова ждало новое препятствие…


    Перед ними оказался обрыв, с отвесной стеной, до дна которого метров 8. Обрыв был мало-мальски обустроен. Переброшенные через стальные блоки, свисали пеньковые канаты, а из расщелин стекала речная вода. Расчитывать можно было только на крепость рук  никак не ног. На всякий случай попрощались, обнялись по-братски. Скользнули вниз. Ноги болтались, как у ватных кукол. Засвистели пули. Били то левее, то правее, то над головой. Пугали. Оказавшись на земле, отключились от перенапряжения.
    Очнулись на белоснежных простынях, в комнате с решётчатым окном. Месяц нас лечили. Почему то никто не скрывал, что мы находимся в расположении советской, ракетной части.
Прибыли командиры Страхова.Прибыли мои командиры. Раставаясь, плакали, не стыдясь слёз. Все понимали, что мы, пройдя такие испытания, стали братьями.

27 октября 1962 года президент США Джон Кеннеди по Национальному телевидению объявил о начале военно-морской блокады  Кубы. Проявив политическую мудрость, лидер СССР Никита Хрущёв заявил, что на острове Свободы начат демонтаж ракет с ядерными боеголовками. Карибский инцидент был исчерпан. На Кубе осталась американская военная база, на которой продолжал служить лётчик Джон Ваттон, мечтавший, если не встретиться, со своим другом Александр Страховым, то хотя бы получить от него весточку. Увы, «холодная война» возвела непреодолимую стену. Осталась память о днях, которые Ваттон назовёт самыми трагичными и прекрасными в его жизни.
               
                Из ст. Александра Володева.