Двадцать вторая

Вообще, о родственных отношениях тех лет можно было бы написать целый роман. Только нынешние граждане, уткнувшиеся рыльцами в свои корыта, про это читать не будут – ибо нефиг! Зачем знать про то, какие отношения были между родными людьми, друзьями, да и просто знакомыми в годы, когда трудно жилось большинству, когда слово «товарищ» означало куда больше, чем просто официальное обращение (как это тупенько изображают в современных кино-поделках про «советское время»). Не принять кого-то из  родни у себя дома, когда это было нужно ему, ей или им – это было неприемлемо, непредставимо, да просто немыслимо!! Например, когда мы жили вчетвером в девятиметровой комнате в таганской коммуналке, к нам часто приезжала родня из деревни Малые Петраки родного для бабули Зубцовского района Тверской области. Приезжали они в разном составе: то баба Дуня с невесткой тетей Клавой, то дядя Витя, ее сын с кем-нибудь из детей (он жил в родительском доме с женой и двумя детьми – моим ровесником Юркой и Светкой, которая была немного постарше). Иногда приезжали отдельно его родители – дед Михаил и баба Дуня (младшая сестричка моей бабули, она на закате своей жизни, похоронив мужа, окончательно переехала в Москву к своей племяннице - моей крестной Кларе - и упокоилась в 90-е годы). Как мы все размещались на этой скромной территории, ума не приложу! Но ведь размещались же, не ворчали, не жаловались, не сетовали –  наоборот, вспоминаю о тех «визитах», как о веселых, шумных и ярких событиях. Помнится, любимым развлечением двух Викторов (отца и дяди Вити Боровикова) было посещение ресторана-«поплавка» на Краснохолмской набережной. В Москве было несколько таких «поплавков», это были такие плавучие рестораны- дебаркадеры. Помню, в пятидесятые годы там цыгане пели и плясали. А папа с дядей Витей развлекались пивком  под названием «Рижское». А нас с Юркой угощали обалденно вкусным мороженым и вкусненькой водичкой типа «Ситро».
Такие вот были у мужчин в те годы развлечения, простые и не очень дорогие, кстати – не сравнишь с нынешними…
Где-то на просторах интернета увидел фото женщин, полощущих белье в проруби, и вспомнил, как здорово нам жилось- поживалось в таганской коммуналке в конце пятидесятых годов прошлого века: хоть у нас и не было горячей воды, но плита-то газовая была. Имелся еще и огромный (литров на двадцать) алюминиевый  бак для кипячения белья… У меня (я еще был дошкольник тогда) была такая постоянная обязанность – наливать его строго до половины и ставить на плиту. Было это примерно так: папа инструктировал меня в части розжига плиты и регулировки пламени (запомнил сразу, но он все равно следил за мною и перестал беспокоиться, только убедившись, что я все правильно и аккуратно делаю). И вот – я наливал кружку воды (у нас была такая алюминиевая кружка емкостью пол-литра, подаренная мне одной милой и сердобольной продавщицей кваса), выливал в бак и ставил его на плиту, потом приносил табуретку, на которую я затем вставал для производства всей последующей операции по наливанию воды  в бак - кружку за кружкой, ровно двадцать штук, до половины бака. Было это так: шел к крану, наливал воду в кружку, шел к плите, вставал на табуретку, выливал кружку в бак, потом опять шел с кружкой к крану, опять наливал, вставал, выливал…-  работа! А уж потом эти слабые женщины – мама и бабуля - укладывали в него белье для кипячения. Я чувствовал себя вполне сильным и зрелым мужчиной, делающим большое и нужнее дело.
Ну, впрочем, у меня было  еще несколько серьезных дел и обязанностей. Например, мне вменялось следить за наличием дров в сарае и сообщать нашей любимой тете Соне – милой и очень красивой татарочке, работнице домоуправления - о том, что пора бы и пополнить запас! Сначала тетя Соня ходила переспрашивать к родителям, но потом убедилась в моей «компетентности» и уже спокойно реагировала на мои «сигналы». Я ее обожал! Она была такая яркая, такая улыбчивая, такая красивая и добрая! Ну, и работящая тоже. Она всегда носила яркие цветастые платки и даже в телогрейке и валенках казалась царицей… Она совершенно по-царски угощала меня роскошными сливочными тянучками, а по праздникам – шоколадными «Мишками»! Много позже отец рассказал мне, что своих детей у нее не было – муж ее пропал без вести под Курском, и она его всю жизнь ждала, замуж не выходила, хахалей не заводила… Такая она была – наша милая тетя Соня. Вообще, таких женщин было немало в те годы. Верность и вера были в то время свойственны очень многим людям, это сейчас верность считается пережитком или, как говаривал один мой сокурсник в ИН’ЯЗе, «узостью кругозора». Ну-ну…