Восьмой этаж

 

Дано окно мне, как глубокий омут,
Кран водяной да жёсткая постель.
В больнице не бывает по-другому,
Сел на карниз дружок мой, свиристель.

«Какой красавец! – вскрикнули соседки,
И взмах рукою птицу испугал.
При карантине посетитель редкий,
Слетел поспешно в облачный прогал.

Восьмой этаж…и редкая берёза
До нашего чертога дорастёт
Стерильная так надоела проза,
А тут ещё пришёл зимы черёд.

Так не привычно маяться без дела,
Мешая сон и капельниц досуг
И утешеньем служит только Белла,
Да разговор нечаянных подруг.

С обложки смотрит Белла прямо в душу,
Как будто говорит: «Держись, держись!»
И строчки-птицы просятся наружу
И хочется писать, а значит, жить.

Но стал корявым прежде чёткий почерк,
Едва ль потом те строчки разберу.
Но слово к слову тянется и хочет
Затеять вновь привычную игру.

Слова плывут сквозь запятые рифы,
Струится речкой новая строка
И кто-то шепчет мне на ухо рифмы,
Подводит  лишь уставшая рука.

Давно уже на белых простынях
За жизнь, плачу не денежную плату,
Лежу, молюсь смиренно, как монах
И келья превращается в палату.

Восьмой этаж, и нам отсюда 
И небо кажется синей,
Смысл жизни прожитой видней,
Выздоровленья ждём, как чуда,
В тенётах монотонных дней.

А взгляд летит за птицей в мир свободы,
Туда, где дом и нежности приют,
Но дни идут томительно, как годы,
Ведь вслед лететь грехи мне не дают.