Флаги

Флаги.

Холодный ветер поднимает стяги,
Бьётся цветная, блеская ткань.
Ровно стоят колоннами флаги,
Жизнями воинов собрана дань.

И днём, и ночью над землёю трепещет,
Шумит, надрываясь, крепкий лоскут.
Гранит, как слезами, росами блещет
В жизни любивших, почивших тут.

Нарыты холмы коричневой глины.
Крыша хаты цветами в два ската.
Быть может, когда-то сложат былины
О силе и духе простого солдата.

Поэты о подвигах стихи начертают,
Рифмой слог в узор заплетая.
Другие, что ноты, музыку знают,
Мелодий напишут, ими тексты питая.

И будет жить она над полями,
По кручам стекая в долины рек,
Песня о тех, кто сегодня не с нами,
Спящих под тяжестью сомкнутых век.

Там под землёй в ростовой глубине
Есть города гробовой тишины.
Кажется, вместе, но наедине.
Нам наверху голоса не слышны.

Тихо лежат, стоя в вечном строю,
Руками сокрыв ордена на груди.
Бабы в слезах над полями поют,
Воют тяжёлое про «не уходи».

Только в пуху вновь разрытой земли,
В том, что желали любимые им,
Холод и тьма, не видно ни зги.
Солнце, оно остаётся живым.

Пахнет сосной деревянная хата,
Скромный приют одного мужика.
Смирно лежат шеренгой солдаты.
Скрежет по доскам — работа жука.

Их скоро придавит тяжёлой плитою
Гранита последней женской любви.
Границы заборов железных построят
Клочка холодной изрытой земли.

И будут смотреть как живые ребята
С тела блестящих холодных камней
На тех, с кем жили, любили когда-то,
Растящих их малых похожих детей.

Женщины, плача, руки ломают,
На землю сырую падают ниц.
Горе людское не видит, не знает
И не имеет каких-то границ.

Дети, с испуга вцепившись в подол,
Смотрят в страшную, тёмную яму.
Благо не знают, кто же ушёл,
Что же так сильно расстроило маму.

Уверен, солдаты, что время настанет
Для тех, кто посеял эту войну.
И пластик цветов никогда не увянет
На их дощатом, проклятом гробу.

Пусть их закидают чужою землёю
Без даты, без слов, обелиска и знамя.
И уведут по реке за собою
Туда, где бушует вечное пламя.

Нет такой муки жестокой на свете,
Чтобы бесам таким её пожелать.
Тем, по чьей воле любимые дети
С чёрного мрамора смотрят на мать.

Нет тяжелее близкого горя —
Видеть все эти шеренги, ряды,
Слышать, как плещется мёртвое море
Нашей общей народной беды.