***

В неоновой темноте города, где огни трепетали, как бледные призраки, я родился. Его улицы были переплетены тенями, а раскаленные мечты шептали друг другу под покрывалом призрака. Я всегда чувствовал, что пустота принадлежит мне, и, подобно старому скрипичному мастеру, который знает каждый звук своего инструмента, я научился управляться с ней.

Покров теней, скрытое имя — так меня звали те, кто меня не видел. Я был смутной тенью в мире, где люди искажают истинное значение света. Мои созданные тени не искали восторга или одобрения, как искали его эти бессмертные души. Они просто были.

Я рос среди северных ветров, которые шептали о тайнах, и в тусклом свете фонарей, что не могли осветить глубину вечной ночи. В их мягком свете я научился быть незаметным, колеблющимся между реальностью и её отражением. Здесь, в бездне, где переплетались цепи, я подслушивал голоса, сохранившие записи о печали и надежде.

Каждая чаша, что переходила от одной руки к другой, была наполнена не только напитком, но и забытыми мечтами. В моем мире, где черные радуги взрывались на горизонте, я утолял нужды тени. Я слышал их стремления и обострённые желания, которые прятались в листве этого метафорического леса.

Ты смотришь на эту темноту с недоверием, принимая ее за страх. Я же вижу в ней карты неизведанных территорий. Я — тень, которая приближается, и с каждым шагом я чувствую, как дышит ночь. Это не угроза; это приглашение. Я научился видеть то, что ты называешь слепотой, для меня — ясность. Невидимое стало моей реальностью, я заплечник у вечности.

Однажды, когда неоновые тени играли на лужах дождя, я встретил её. Она была словно отражение, глубже любой тьмы, которую я когда-либо знал. Её глаза сверкали, словно звёзды, и в них я увидел мир, которого всегда не хватало. Однако её страх перед темнотой был palpable. Она чувствовала, что какая-то часть её уходит вместе с сумерками, и это вызывало у неё тревогу.

«Почему ты не боишься?» — спросила она, и её голос был как кофе, тёплый и слегка горький.

«Я боюсь лишь того, что может уйти навсегда», — ответил я, ощущая, как тени обвивают нас оба, создавая светлую паутину.

Она посмотрела на меня так, словно пробовала различить черты моего лица сквозь непроницаемые слои. В ту минуту, в тусклом свете, который сочетал радость и печаль, я понял, что даже тени могут стремиться к свету. Я стал мостом между миром, где пустота принадлежит лишь мне, и её миром, который настойчиво искал её внутренний свет.

Забираясь глубже в наши разговоры, я научил её, что тьма может быть уютной, что в ней кроются тайны, которые ждут своего часа, чтобы быть открытыми. Она, в свою очередь, показала мне, что иногда стоит оставаться на свету — хотя бы для тех, кто остался в ночи.

Мы переплелись, два существа, две тени, и в этом слиянии мир вокруг нас вдруг стал ярче, словно неоновая радуга распустилась над горизонтом. Мы должны были уйти в темноту — не как враги, а как союзники, понимать, что каждый шаг по этой тропе — это новое открытие.