В День Победы

В День Победы он только и делал, что пил
И в запой уходил на неделю,
Замыкался в себе, бил жену и грубил,
Уподобившись дикому зверю…
Но родные, как прежде, жалели его,
Зная, что не жилец он на Свете…
Он погиб не вчера, он расстрелян давно,
С сотней точно таких же, заметим…
Иногда всё же он про Войну говорил,
За стаканом, дымя папиросой,
Как в плену оказался, в концлагере был
Чуть живым, человечьим отбросом…
Как однажды поставили в ряд надо рвом,
Как, собравши последние силы,
Заслонил его грудью от пули потом
Тот, кто рядом стоял над могилой…
Как потом еле выбрался из-под земли,
И с трудом полз на звук канонады…
Как в особом отделе чекисты могли
Выбить правду с зубами… коль надо…
Всё не мог или не захотел рассказать
Старый воин ни детям, ни внукам…
Что на смертном одре мог он им завещать?
Про какую поведать Науку?
Кто осудит его? Прав, пожалуй, таких
Не имеет никто, кроме Бога…
В Мир иной каждый раз уходил фронтовик…
День за днём, по чуть-чуть… Понемногу…
Тело шрамами помнило ужас войны,
А Душа так в том рву и осталась,
Прорываясь, порою, наружу сквозь сны,
Ненадолго… Лишь самую малость…
В День Победы он дрался и пил, и грубил,
Заливал водкой старые раны,
И пиджак с боевыми наградами был
Как кошмар… Для него — ветерана…