Тридцать лет спустя. Участь героев

Вот и подошел к концу, уважаемый Читатель, наш короткий рассказ о духовной миссии в Америку  валаамских подвижников.   
Требуя проведения проповедей туземцам на их родном языке, Николай Резанов настаивал, чтобы колониальное духовенство занималось составлением словаря тлинкитского наречия. Но дело это подвигалось весьма медленно, ибо, по словам Резанова, этим представителям духовенства «всякое новое дело медведем кажется».
И все-таки в 1828 году увидело свет Евангелие от Матфея на русском и алеутско-лисьевском языках в переводе священника Иоанна Вениаминова, исправленное второй редакцией 1836 года.
Информацию о дальнейшей судьбе самого Резанова находим в статье «Рязанов и Крузенштерн», опубликованной в ежемесячном историческом сборнике «Древняя и новая Россия» №4 за 1877 год. После дипломатической неудачи в Японии Рязанов, во избежание новых конфликтов с Крузенштерном, решился уже возвратиться в Петербург, не побывав в колониях, но обстоятельства изменили его планы. В Петропавловскую гавань пришел компанейский бриг «Мария», на котором Рязанов отправился в Ситху, предписав Крузенштерну идти в Кантон и оттуда в Кронштадт. Когда Рязанов, по возвращении из Японии, съехал с «Надежды» на берег в Камчатке, то ни Крузенштерн, ни его офицеры ни разу не навестили уже больного посланника и даже при уходе его на «Марии» в Америку, никто не пришел проститься с ним. По возвращении из Ситхи и вояжа в Калифорнию, здоровье Рязанова, оказалось расстроенным тяготами и неудачами долгого путешествия.
В сентябре 1806 года Резанов добрался до Охотска. Начиналась осенняя распутица, и ехать далее в коляске или санях было невозможно. Резанов решил не зимовать в Охотске, а отправился по «многотрудному пути верховою ездою». Перебираясь через реки, из-за тонкого осеннего льда несколько раз проваливался в воду, иные ночи путники проводили у костра прямо на снегу. В итоге Резанов простудился, пролежал в горячке и беспамятстве 12 дней. Как только очнулся, снова отправился в путь и добрался только до Красноярска, где почил 1 марта 1807 года на 47 году от роду и был похоронен 13 марта на кладбище Воскресенского собора.

Последнее донесение иеромонаха Гедеона его Святейшеству в Петербург датировано июня 11 дня 1807 года из Павловской гавани: «Необходимы для церкви: мука на просвиры, вино, ладан, свечи и деревянное масло; а необходимее всего унять в церкви течь».
В июне 1807 года Гедеон отбыл в Россию.
На Кадьяке из всего состава, ранее отправленной туда миссии, остались лишь два престарелых служителя: иеромонах Афанасий (к тому времени 50 лет) и монах Герман (48 лет).
Уезжая Гедеон оставил такой наказ отцу Герману: «С удовольствием поручаю особенному Вашего Преподобия попечению заведенное мною Российско-Американское Училище. Установленный в оном порядок должен быть и впредь охраняем. Наставление в Училище от меня оставлено. Учителем признан Иван Кадьякский, Товарищем его Христофор Прянишников и Помощником при них Алексей Котельников. Парамону Чумовицкому при спомоществовании других вверено собирание словаря Алеутского языка, так же и сокращенное начертание Грамматики того ж языка; он должен быть и переводчиком при вас. Так же за отрядом Учеников земледелия имейте должное смотриние и прилежание».
По возвращении 14-го октября 1810 года в Петербург Гедеон был назначен наместником Лавры в качестве архимандрита Зеленецкого Монастыря. 3-го июля 1816-го года переведен архимандритом Сковородского Монастыря. Дале наместник, архимандрит Гедеон 10-го марта 1819-го года был переведен в Иверский Монастырь, где и числился в списках по 1821-ый год, после которого точных сведений о иеромонахе Гедеоне в Древлехранилище Александро-Невской Лавры не сохранилось.

Управляющий русской Америкой Александр Баранов в письме В. Н. Берху, датированном 15 апреля 1814 года, напишет: «О себе ж я вам и о здешнем имею честь объяснить следующее. По ся пору я жив, но дряхлею от старости был после вас на Кадьяке ушед из Ново-Архангельска в осень 1806-го с «Океаном», возвратился опять в августе 1808-го года на «Неве» с Леонтьем Андреановичем Гагенмейстером и с того времени живу и управляю известными вам делами безвыездно по-прежнему благополучно. На Кадьяке так ж слава Богу благополучно. Иван Иванович Баннер с бухгалтером управляют, но также тот первый, как и я стал дряхл, однако ж попы убедили жениться на молодой и двоих детей с тою имеет. Сын мой вам известный Антипатр 17-ти уже лет выучился писать арифметике и несколько англицкаго языка, теперь другой раз по Калифорнии с иностранцами вояжирует, дочь по 10-му году учится грамоте. Американские граждане посещают здешний порт каждогодно и торгуются чрез что теперь ни в чем недостатков не имеем, a живем в полном изобилии поелику доставляют не токмо жизненные продукты и шерстяные для одежд наших и служащих портища, но и всякие китайские с избытком товары из коих довольствуется не токмо здешний с Кадьяком Уналашкою и северными островками край, но выслали уже много в Камчатку и Охоцк. С народами поныне кое-как, но не без хлопот ладим, не проходит ни одного года, когда собираются к сельдям, без шермицыи (столкновения), и сего году двух y нас стрельцов убили».

С 1812 года правление колоний перешло на их снабжение по преимуществу товарами иностранного происхождения, которые приобретались у иностранных купцов, посещавших колониальные порты. Расторжка с иностранцами в колониях значительно удешевляла содержание последних. Кроме того, это освобождало компанию от необходимости частого снаряжения кругосветных экспедиций. Каждая такая экспедиция поглощала огромные государственные средства, в отдельных случаях — свыше миллиона рублей, существенно снижая доходность промысла компании. Первая кругосветная экспедиция под командой Крузенштерна и Лисянского отправилась в 1803 году, вторая — в 1806 году, а затем до 1813 года экспедиции не посылались. Это обстоятельство, а также выгодная торговля непосредственно в колониях с иностранными купцами дали возможность укрепить финансовое положение компании и выплачивать дивиденды акционерам.

Что касается жизни туземцев, то она не претерпела существенных изменений, а в правилах, утвержденных 13 сентября 1821 года, появился раздел «Об островитянах», утверждающий право компании в принудительном порядке пользоваться трудом туземцев, которым компания незаконно пользовалась и до этого. Наиболее полно этот вопрос был разработан спустя очередное двадцатилетие уже в правилах, утвержденных 10 октября 1844 года.
В действительности же эти правила лишь фиксировали положение, сложившееся с давних времен, ибо компания с первого дня встала на путь неограниченного использования рабского труда туземного населения.
Российско-американская компания строила свои расчеты на вывозе пушнины по преимуществу в те районы, где шли меха среднего и низшего сортов, главным образом в Китай. Между тем, по качеству сырья компания имела все возможности для того, чтобы овладеть и европейским рынком, для чего следовало отказаться от примитивных способов выделки пушнины, превращавших ценнейшее сырье в меха весьма низкого качества. Когда компания попробовала, уже в конце своего существования, вывозить пушнину в Лондон, она вынуждена была отправлять туда не выработанный мех, а засоленные в бочках шкуры, так как меха компанейской выработки европейский потребитель не покупал. Но пока низшие сорта пушнины с успехом сбывались на восточных рынках, компания не задумывалась над усовершенствованием методов их выделки.
Такой порядок управления с некоторыми изменениями просуществовал до 1867 года, когда российско-американские владения были уступлены Северо-американским Соединенным штатам, но это совсем другая история.
Монах Иоасаф, который умер в Кадьяке в 1823 году, так и не дождавшись благословения на отъезд с острова, в письме к игумену монастыря Назарию еще в мае 1795 года писал: «По человеческому рассуждению оставшиеся в живых миссионеры могли позавидовать участи умерших: убитому аборигенами иеромонаху Ювеналию и утонувшим на судне «Феникс» епископу Иоасафу, умершим иеромонаху Макарию и иеродьякону Стефану».

Иеромонах Афанасий, несмотря на преклонный возраст, выбыл в Иркутск в 1825 году.

Из всех участников духовной миссии в русской Америке остался один отец Герман, который избрал местом жительства и служения уединенный остров Еловый, отделенный от острова Кадьяк нешироким проливом в две версты, названным им новым Валаамом. На Еловом — покрытым лесом с чистым ручьем, сбегающим к морю — близ монашеской кельи возвышались деревянная часовня и домик для школы. Перед постройками был разбит огород, на котором Герман копал гряды, сажал картофель, репу, капусту, удобряя землю морскими водорослями, которые добывал корзинами с берега моря. К зиме отец запасал ягоды, сушил и солил грибы, добывая соль из морской воды.            
Стараясь всеми имеющимися способами быть полезным туземному населению, отец Герман не только защищал туземцев от притеснений приказчиков, но и организовал на острове Еловом школу, в которой обучал небольшое число учеников и учениц чтению, письму, закону Божию и церковному пению в построенной на Еловом часовенке. И ученики, и ученицы жили тут же, на острове.
«Пройдет тридцать лет после моей смерти, — говорил отец Герман ученику своему, алеуту Игнатию Алигъяге, — все живущие теперь на Еловом острове перемрут, ты останешься жив один и будешь стар и беден, и тогда вспомнят меня».
И действительно, по истечении 30 лет со дня кончины отца Германа вспомнили наконец и о нем, стали собирать отрывочные сохранившиеся сведения, по которым было написано житие его.
«Удивительно, — восклицал Игнатий, как подобный нам человек мог все это знать вперед за такое долгое время! Впрочем, нет! Он — не простой человек! Он мысли наши видел и невольно доводил до того, что мы ему их открывали и получали наставления!»
Так и почил в простых земных заботах и посильной духовной и материальной (часто последним куском) помощи туземцам монах Герман, американский миссионер. Заснул он крепким сном праведника на 81 году своей многотрудной жизни, 13 декабря 1837 года: «Аз же уповая на неприменное милосердие Твое, дерзаю и сие изрещи: аще воззову в день скорби моея, услыши мя, — и изми мя — не забуди мене до конца!»