Над Ситью

Над Ситью опустился мрак
               
                ночной,

Порою так бывает

              к непогоде,

Тревожный небосвод

           закрыл собой,

Но нету тишины

        в его природе.

Гам крик, и стон,

          и плачь родной земли,

Не доброй волей

              княжеских объятий

У Сити рати русские легли,   

Но злобою раздоров

            и проклятий.

Так на Руси издревле

           повелось -

И каждый князь

      играл свою забаву,

Не с ига злого это началось,

Но с ига на Руси

              увяла слава.

Мешала похоть

          алчная в крови,

Да зависть чёрная

 в их душах чутко дышит,

Зови к единству

           или не зови -

Клич, он как в бездну,

   и никто его не слышит.

А умер Всеволод

        и на тропу войны,

Лишь с ликов маски

        праведные скинув,

Открыто перешли его сыны,

Порывы благородные

                откинув.

Брат брату шлёт письмо

         с своим гонцом,

Гонец летит

       и днём и на закате:

"Тебе престол,

        подаренный отцом,

Я полюбовно не оставлю,

                брате.

А сильно хочешь,

         сам сюда приди,

Скрестим мечи,

  пусть бой судьбою будет,

Не удержу, тогда его возьми,

Владей, а дальше

       время нас рассудит".

А по Руси в другой её конец,

Обласканный и выправкой

               и статью

Скачет от брата

           старшего гонец

С депешею

   под княжеской печатью:

"Брат, друг с другом нам

        негоже враждовать,

Пора забыть обид

           первопричину,

Единством будет

           Русь оберегать,

Так завещал отец

         перед кончиной.

И пусть в сердцах

      исчезнет наших зло,

Искорениться верой

               и любовью,

Чтобы потом нам наше

                ремесло

Не обернулось

      гибелью и скорбью".

Грядёт на Русь

     безрадостный рассвет,

Заглушит князь в себе

       и злобу, и досаду,

Не этот он хотел

       принять ответ,

Но слышит он:

У русских городов горят

              посады.

У русских рек

           пылают берега,

А ветер раздувает пепелища,

Русский на русском идёт,

            как на врага,

Родному князю в битве

            счастье ищет.

А ежели своих не стало сил,

Не вышел ополчением

             и дружиной,

Князь помощи

        у чужаков просил и

И брата брал престол

            чужою силой.

Чужая под копытами земля,

Чужой народ,

    чужой у них обычный,

И топчут кони русские поля,

Чужих людей

с чужим для них обличьем,

Не хуже самых

           полудиких орд,

Купавшиеся в роскоши

                и неге

Опустошали нищий

              свой народ

В боярских шубах русских

                печенеги.

Брели сыны и дочери

                в полон,

Захваченные силой

            и коварством,

Для услажденья

          кочевых племён,

В торговлю и

     пожизненное рабство.

А сколько их среди

            чужих степей,

Пленённых и умерших

               по дороге,

Замученных -

        разбросано костей

В тряпье давно

     истлевшем и убогом.

Шакал блудливый

         кости и грызёт,

Песками засыпаются

               распятья.

И ворон лик бездыханный

                клюёт,

На пир чумной садясь

       к своим собратьям.

 Далёко Русь.

         Отсюда не видна

Она пустынным маревом

              закатным,

В деревне, выгоравшие

                дотла,

Придёт ли снова

          жизнь обратно?

На много лет вперёд

        встречаются затем

В полях находки

   под сохою земледельца,

То меч заржавленный,

    изрубленный, то шлем

Из Твери и Рязани

               ополченца.

Устала Русь.

          Такой она была.

Раздробленной она пришла

                и к Сити,

А после много

         долгих лет ждала,

Когда придёт он,

      князь - объединитель.

И воскрешённый им завет
      
                отцов

Не возбудит и тени

              подозренья,

Из памяти ушедших

           в глубь веков

Он и сейчас вызывает

             к единенью.