Сашка. Часть пятая. 12

                12

«Забавы юности преступной…. – черкнул Сашка в дневнике. – Света девушка бывалая, официантка. В глазах синь, как в небе, а в душе тучи. Чем живут такие  девчата? А чем жить им? Карьеры никакой, работа так себе, соблазнителей много, и  молодость ищет выхода. Тратится на таких вот обормотов, как я, на выпивки, как будто молодость её будет вечной. А я кого любил? Люба нравилась, но это не любовь. Постой, вспомнил… Это же Галчонок бочком смотрела на меня возле раздевалки, и я в неё с той минуты влюбился, правда, детской, но большой любовью. Да, я был ещё ребёнком, но, может быть, любовь не имеет возраста. Может, она бывает именно такой? Настоящая. Не думать о фигуре, поступках, а только дышать ей и быть готовым отдать жизнь за одну минуту общения с ней. Хоть я был мал, но я это чувствовал. Может, это осталось?  Если бы увидеть её… Был в Норильске, надо было её поискать. Но не распылился ли я на Валек, Светок? Господи, останови меня от этой мерзости, может, я ещё способен серьёзно полюбить!
          А ещё болит душа о дочке. Нинка не даёт встречаться с ней, всё пугает, что, если не отстану, то спровоцирует на драку, и сама себе синяк поставит. Она это сделает. Но как же тяжко не видеть дочку, зная, что она близко. Нужно уезжать из города от греха – ведь когда-нибудь напьюсь и нагряну к ней, тогда и случится. А куда? Конечно, на родину. Спишусь с дядей Васей – у тётки есть адрес, и уеду. В институт поступлю… ».
Сашка отложил в сторону тетрадь и, чувствуя приближение грусти, встал. Кстати, уже пора было идти в ночную смену. Валечка ещё не пришла с занятий. Он, выпив чаю и съев пару бутербродов с колбасой, отправился из дома. Тетрадь, как обычно, сунул под подоконник.   

Николай, среднего возраста шофер, уже давно за баранкой, но так и не получил в автобазе нормальную машину. И снова не мог выехать за ворота из-за поломки в сцеплении. Сашка задержался в гараже, чтоб помочь. Николай приехал с Севера, и поэтому Сашка к нему питал особые чувства. Много раз они отправлялись в пивнушку, где за кружкой пива делились воспоминаниями. Николай имел способность красиво рассказывать. Сашка, возбуждённый картинами, нарисованными его дружком, не раз задумывался над тем, чтобы описать Север в какой-нибудь повести, ведь у него самого в памяти остались разные воспоминания об этом крае, где жила Галчонок.   
               

Подошёл пассажир. Сашка поехал в конец города. Обратно решил направиться в сторону вокзала. Подрулил к Валеркиной «Волге», залез в его кабину. Стрелки привокзальных часов показали двенадцать.
- Дело есть, Сашок, правильно сделал, что подъехал, - начал с ходу Валерка. - Наклюнулось кое-что.
- Понимаю, - засмеялся Сашка. - Опять  налево?
- Ух, догадливый. Самый прямой путь в нашей шоферской жизни – езда налево.
К машине подошли двое мужчин с рюкзаками. Попросили довезти до центра.
- Я быстро, - кивнул  головой Валерка.
Сашка сел в машину, около которой толпились  люди. Трём пассажирам необходим был маршрут в конец города. Для заработка неплохо, но рытвины, неожиданные в ночное время, заставляли материться и  снижали охоту накручивать хорошо оплачиваемый километраж – лучше крутиться по  асфальту. Когда он вернулся к вокзалу, то с опаской посмотрел на прохаживающихся здесь людей – претендентов на такую экскурсию. Валеркина машина была на месте.
- Оторвёмся? Как ты? – он  подошёл к Сашке.
- Куда, однако?
- Две подружки нас ждут. В институте учатся, снимают в городе квартиру. Я с одной уже покувыркался раньше – в кабине. Вторую ещё не видел. Моя предложила привезти с собой кого-нибудь. Сегодня им удобно – у них выходной, так что нас ждут.
Соблазнительно, тем более, что поездки на окраину стали частыми. И Сашка, забыв о своих недавних размышлениях, не заставил себя  упрашивать.
Худенькая, губки пухлые, голубоглазая, на щёчках небольшие ямочки. Сашка с удовольствием познакомился с юной девушкой. На часах два ночи. Валерка стал обнимать и целовать свою принцессу. Она отстранялась. Благочинно присели за стол, на который кавалеры поставили бутылку коньяка и три коробки конфет: ведь таксисты. Налили по рюмке, выпили, рассуждая про себя, что до гаража как-нибудь доставят свои «Волги», припаркованные у домика. Работать сегодня не хотелось. Сели поиграть в карты, не забывая о коньяке, а девочки -  о конфетах. После третьей рюмки, Валерка, как бы принимаясь за дело, ради которого приехали, предложил сыграть на интерес: кто проиграет, тот станцует совершенно голым на столе. Сашка хмыкнул, представив Валерку и себя, трясущими достоинствами. Но проиграла Валеркина подруга. Включили музыку. Таня – так звали проигравшую, была в достаточном состоянии, чтобы снять с себя блузку, белую юбочку и чулки, и остаться в  комбинации. Для храбрости она выпила ещё, и, пошатываясь, расстегнула под комбинацией лифчик. Присев, спустила с себя трусики. С помощью друга забралась на стол и стала изображать танец, следя, чтоб не упасть со стола. Валерка был в восторге, но, как борец за справедливость, стал настаивать, чтобы она сбросила и комбинацию. На это она показала фигу, хохотнув, и продолжала вертеться под музыку. Впрочем, Валерка зря имел претензии к комбинации, как стекло, прозрачной. Сашка, косил взглядом на прелести танцующей. Его краля была рядом с ним, сидела скромненько. Сашка, наконец, понял, что глупо  пялиться на чужую, когда рядом есть своя. Он сунул руку ей под платье. Она сжалась, но руку не убрала. Сашка – дальше. Она покраснела, как перезрелое яблоко, и расстегнула ему рубашку. А Сашка уже был пальцами в её трусиках. И вскоре добился её дрожи  и быстрого дыхания. А Таня, уже плохо соображая после лишней рюмки, подняла комбинацию выше грудей, которые заплясали резво, как бы сами по себе. Валерка вскочил и потащил подругу на кровать. А Сашкина краля, с каждым мгновением смелея, наконец, от рубашки отстала, а занялась его брюками – ремнём, пуговицами. Он привстал и поволок её, как волк ягнёнка, в ванную комнату. Она не сопротивлялась. Света не было. Она стала возиться, освобождаясь от трусиков. Рука её опустилась вниз и робко коснулась отвердевшей части его тела. Ойкнула, отпрянула, шепнула: « Ты жеребец, я не смогу: будет больно. Лучше прекратим…» Он закрыл её рот поцелуем и, видимо, не желая слушать её глупые речи, стал добираться серьёзно до неё. Она сжалась и стала ойкать. Тогда он её развернул, наклонил. Кажется, девушке в такой позе было нормально, потому что по окончании действа она шепнула:  «Такого у меня не было. Спасибо».
«Ещё одна. Зачем?» - у него запоздалая досада. Вышел из ванной. На кровати пыхтели и сопели два  тела. Стало противно. Он, одетый уже, направился к выходу. «Куда? Ещё  рано…» - из ванной выглянуло девичье лицо. «Извини, мне пора…» - он торопливо выскочил за дверь.
Алкоголь ушёл из него с потом. До утра было ещё далеко. Поехал к вокзалу. Но его остановили. Мужчина и женщина – он не молод, она – молода. Он элегантен. Сели на заднее сиденье. Сашка слышал, как они бойко разговаривали, употребляя книжные слова. Он называл её Ритой. Попросили остановиться. Выходя из машины, он поцеловал даму в щёчку. Подошёл к кабине и Сашке протянул пять рублей: «Довезёшь, куда скажет». Когда поехали, Рита заговорила на грязном жаргоне рядовой шлюхи:
- Шеф, мне бы рюмаху. Ничего  не водится  в бардачке?
Сашка ухмыльнулся. Заехали в переулок. Он извлёк из бардачка  бутылку красного и стакан:
- Закуски нет.
- Обойдётся. Я пару глотков.
Он, скрутив крышку, подал бутылку. Она сделала пару глотков – это больше половину бутылки:
- Полегчало… Вот мужик мне попался – сумел завести, а, когда завёл, то, оказывается, ему некогда. Хоть на прохожего бросайся. Выручай.
Она положила руку на его ширинку. Весело стало Сашке: « Откуда сегодня вас валит…» И, веселясь в душе, Сашка решил восстановить пошатнувшийся авторитет мужского пола. Перебрался к ней на заднее сиденье. Она сразу же завалила его на спину. Секунда – и уже освободилась от собственных трусиков и придавила его ноги ягодицами. Нелегко было выдержать ему это скачкообразное безумие. Видимо, довёл чистоплюй бабу! Сашка боялся лишь одного: чтобы не подошёл поздний пассажир.
Когда он подвёз её к подъезду какого-то дома, она чмокнула его в щёку и вышла, кинув на сиденье четвертную:
- За честные труды, мальчик! - хохотнула и скрылась в подъезде.
Близилось утро. Сашка отправился в таксопарк. Состояние паршивое. Хотелось повеситься. Об этой ночи не хотелось думать, но нехорошие мысли – смесь сожаления и досады на шоферские приключения – поползли в мозги. Не доехав с полкилометра, он остановился и извлёк из бардачка тетрадь. Сев удобней, решил отогнать неприятные думки сочинительством.