Засос сделал не я! 27 ИМ

Про Светлану Шэ  я и сам   частенько готов вспомнить.  У меня нет к ней  претензий.  А когда  англичанок убрали из нашей в новую общагу, я даже завздыхал  спокойнее,  начал хотя бы на других девок смотреть и  мять их на лестничных площадках.
Светлана Шэ  хотя бы    всё-таки снизошла до объяснения: «У меня есть парень», и я перестал сходить с ума и целовать бетон, по которому она ходила.
- Я же однолюб,  Маруся.
- Ты?! – Маруся долго смеялась, чай даже остыл.
- Да, я не перестал её  любить, и не перестаю, хотя   она,  наверное, в эту  дверь войти не сможет, или   я бы ее не узнал при встрече.
- Такая пузатая, наверное, - Маруся гордится своей худобой. – Ну ладно, расскажи-ка  - как ты ее увидел тогда над Амуром на полнеба, и этот твой желтый  кварцевый камешек  в виде сердца,  который грел тебе еще долго  в кармане душу.
Светлана Шэ  была похожа на серну,  на такую утонченную олениху -  я поставил ей засос на ее шикарной шейке, а на следующий день ей нужно было идти на собеседование.  И так, как она в первый год не прошла по баллам, то   ее испуг перед комиссией, где она предстала с наклеенным пластырем на шее,  – был  апокалипсическим:  как она  опустилась и  согрешила!   Тем более, у нее уже, возможно, был   ДВИМовец или курсант ТОВВМУ, которому она  чуть было со мной  по полной не изменила…
- Зачем ты смотришь на свою ладонь?
- Представляешь, до сих пор ощущаю на ладони  ее бедро,   вкус и гладь ее кожи, ткань ее летнего платья, под которой резинка…
- Трусов?  - Маруся явно испытала  легкий озноб.
- До сих пор!  Это никуда не делось, это будто   вечно оживающий кадр из фильма. Только не трусы, а трусики – я всё-таки эротоман.
-  А ты хотя бы  представляешь, что бы было, если бы не этот засос?
То была гениальная фраза Маруси!
Я восхитился!  И Маруся  взлетела  на гребень  счастья.  Наконец-то она меня поразила. Мне пришлось   предполагать и фантазировать – что бы было?
Выстраивалась какая-то чужая судьба, иная биография, я  не видел себя, а во мне сидел кто-то другой...  И почему-то всюду ползали дети…
И тут у меня возникло подозрение, что это не я поставил засос.  Да и как я вообще мог сделать такое - приостановить   великолепный душевно-физический процесс и  не охмурить девушку, а сделать ход против себя  же? Такой нелепый и грубый ход?!
- Засос сделал не я, - объявил я ошарашенной Марусе.
-  Кто? – тихонечко спросила она,  вглядываясь в мою умалишённость. -   Она же не могла  сходить в туалет и по пути подхватить засос. Или у вас там были такие нравы?  Или тот ДВИМовец  так извратился -  поделившись ею с тобой, а сам сидел под кроватью?
Тогда мне пришлось объяснить просто:
-  Она не нужна была мне, я не должен был остановиться на ней, жить с ней и  быть с ней.  Она нужна была мне для другого.
- Для мук! – воскликнула Маруся. - Я так и знала -   тебе нравится себя мучить!
- Да, для страданий .  Это ты и все остальные только и хотите веселиться и нежиться, не мучиться и не страдать.  А у меня другого метода и пути не было!
- Ну не злись, я всё поняла.  Тебе нужен был идеал, а ты чуть   не превратил идеал в самку.
- Да… - я   теперь  мог еще месяц осмыслять  этот поворот, - а ты знаешь, какую  фразу я ей сказал, когда    мы целовались?
- До засоса, или после?
- Не помню. Я вообще не помню, как сделался этот засос!  Я сказал ей…
- Ну?! – Маруся напряглась почище  струны на гитаре Высоцкого.
-  Я сказал: «Вот она – недосягаемость!»
- Дурак! – и поправилась: -  Идиот!  Прости, прости! Но мне бы так хотелось, чтобы ты ее всё-таки трахнул!
И я ее понимал -  какая же незамужняя барышня не ждёт  постельного  «хэппи энда».