Красная машина

Знаешь, иногда стоишь на балконе и разные мысли как мухи, залетающие в окно, оседают своими липкими лапками на мозг. Всё ходят, будто не знают, где здесь выход.

Смотрю вниз, на асфальт, где до ещё остались зеркальные дырки после дождя, а он сам такой серый, грязный и шершавый. Мне представляется, что я тотчас прыгаю ласточкой с балкона и тело моё несётся прямиком в его твёрдые объятия. Пока я буду лететь, быть может передумаю, но, конечно, обратно на балкон пути нет. Ветер будет трепать мои волосы, всё будто застынет, и станет таким... бессмысленным. Вот, всего пара сантиметров до земли: я, кажется, могу чувствовать его тепло и текстуру. Соприкосновение. Я чувствую, что мои кости сминаются, что-то лопается внутри, как маленький шарик.

Нет. Я стою наверху, всё ещё целостный и нераспластанный, смотрю вниз, видимо, мухи улетели со своего лакомства. Бесчисленный раз вижу всю ту же картину, но каждый раз подхожу на шаг ближе к краю.

Внизу проезжает красная машина - такая же была у отца. Помню, как в детстве я любил забираться на капот, пока она остывала после долгой дороги. Металл обжигал ладони, но я упрямо сидел, чувствуя, как вместе с теплом двигателя уходит день.

Папа, прости, я забыл, как много общего у людей и машин.

Смотрю на свои руки - они всё ещё помнят, как держать скальпель. Фантомное ощущение инструмента между пальцами не исчезает. Говорят, у людей, потерявших конечности, болят несуществующие пальцы. Дрожь едва заметна - три миллиметра, но этого достаточно, базилярная  артерия такой погрешности не терпит.

Я знаю, что машина наша уже как десять лет сломана, ты меня никогда не поймёшь, ведь её сломал не ты.