Он

Жизнь для себя была его заботой.
Балы, дворцы, вокруг полно вина.
Он увлекался женщинами и охотой.
В компании всегда он допоздна.
Любил театр и курил табак из трубки,
Но был очень умён, нет смысла врать,
В дискуссиях не шёл он на уступки.
Не мог чужие взгляды признавать.
Талант и разум. Всё о нём.
Писал стихи, красиво говорил.
Старался развиваться день за днём.
И эту красоту он вовсе не таил.
Он был грешён. Он это точно знает.
Не верил в Бога, в церковь не ходил.
Нет времени. Он вечерами не скучает.
Скелетов множество в себе таил.
Он верил в свои силы и свободу.
Религия совсем не для него.
Считал, что вера просто вошла в моду,
Она бессмысленная от того.
Все девушки хотели быть поближе,
Любил он в их компании гулять.
Даже когда бывал в Париже,
Он продолжал им время уделять.
Они любили привлекать его вниманье,
Но это быстро перестало ему льстить.
Не нужно больше лёгкое касанье,
Им сердце больше не воспламенить.
Нет, он не любил и вряд ли сможет.
Они просто игра в его глазах.
Быть может его сердце рана гложет?
Или его ждёт спутница во снах?
Никто не знает. Он болтать не будет.
Путь к сердцу закрывает сам,
Но, если было что, он не забудет,
И не предастся он пьяным слезам.
Когда пришлось уехать, он не пожалел.
Без лишней суеты собрался в путь.
Надеждами себя он не лелел,
И в выборе не сомневался он ничуть.
Обжился быстро. Места мало,
Но новый город вызвал интерес.
Прошёлся он по улочкам устало.
Он чувствует себя комфортно здесь.
Однажды, на одной своей прогулке
Он взглядом зацепился за неё.
Она достала очерк из его шкатулки,
А после показала мнение своё.
Она как он была приезжей,
Нашли вдвоём легко общий язык.
На встречах время пролетало быстро,
Она их встречами прониклась вмиг.
Они провожали закаты.
Однажды, встретили рассвет.
Быть может, звёзды виноваты.
Они ей не готовы дать ответ.
Она хотела дружбы для начала.
Боялась даже думать о любви,
Быть сильной за года устала,
А он в ней лёгкость оживил.
Он рядом с ней громко смеялся,
Мог выпить и не думать о борьбе,
И, кажется, уверенно влюблялся,
И начал доверять судьбе.
Как думаете, между ними искра?
Могу сказать одно, она теперь пьяна.
Пропала среди дыма табака,
И больше не нужна ему она.
Теперь он для неё словно чужак.
Она пыталась с ним поговорить,
Но он лишь обвинил её во лжи,
И попросил его не тяготить.
Всё это было словно миражи.
Им было что сказать, куда пойти.
Она не знала, что тонет во лжи.
Смогли спокойствие найти,
Среди других уж больно грубых,
Не знающих, что ищут впереди,
Людей, которые хотят свободы,
Но так и не найдут свои пути.
В отличие от них, что ждут исходы.
У них есть время это обсудить,
Он борется за жизнь и за свободу.
Она могла его освободить,
И подарить свою заботу.
Но он нашёл лишь новый «интерес».
Она была другой, но не нужна ему.
Вознёс её он до самих небес.
И снова бал. Теперь он с ней
Кружится в вальсе на глазах толпы
Средь зависти чужих огней.
Они для большего глупы.
Она могла идти за ним в глухую тьму,
А он и с ней сыграл в свою игру,
Достал из сердца личную чуму.
Если скажу, что это ложь – навру.
Как можно не довериться его добру?
Добру в забытой, гнилой маске,
Которую снимать теперь уж ни к чему.
Но начиналось всё как в сказке.
Ей нравилась забота и вниманье,
А он и не скупится на враньё.
Зовёт её он снова на свиданье.
Она уже не слушает своё чутьё.
Он очаровывал только сильнее.
Букеты, шоколад, любой каприз.
Сжимались злые лапы на её шее,
Утягивая всё глубже вниз.
Он полюбил читать свои стихи ей,
Она была готова слушать до утра.
Сидеть до первых солнечных лучей,
Но снова ждать его теперь уж зря.
Нет, он не может так уйти!
Но, к сожалению, решил он за двоих.
Она как птица в клетке. Взаперти.
Больше не будет встреч уж никаких.
Она успела полюбить его,
А он не любит. Ведь это всё игра,
И лишь больнее будет от того,
Что ждёт она его так, как ждала вчера.
Все эти чувства, ласка, нежность
Растопчут разум в пух и прах.
Убьют всю внутреннюю безмятежность,
Оставят его образ лишь в мечтах.
Он говорил и с ней, но вновь ушёл.
Ему бы лучше всё обдумать одному,
Но он вскоре новый роман завёл,
Который ему скоро будет ни к чему.
Он снова играет в заботу.
Ухаживает и вот он результат.
Это больше не похоже на охоту.
Ведь в новом месте нарасхват.
Кто знает, сколько будет этих дам,
Но он не пожалеет их сердца,
Он не поддастся их слезам.
У всей этой истории нет конца.
Не все хотели от него любви,
А он просто влюблял в себя красавиц.
Вся эта похоть с дурью у него в крови.
А что ещё хотите вы от пьяниц?
Нет смысла что - то отрицать,
Он не поверит, цель не в этом.
Ему бы к себе женщин привлекать.
И уходить от них с рассветом.
А в перерывах между пить,
Гулять бы до утра с друзьями.
Они ведь будут лишь боготворить,
Грехи связали их цепями.
Разговоры о женщинах и высшем,
Алкоголь и охота. Что ещё нужно
Людям настолько низшим,
Что кричат о святости так дружно?
В их компании он всё равно один.
А как иначе? Он же им не ровня.
Он только с разумом своим един,
Но мысль об это хладнокровна.
О нём не слышат люди.
Он исчезать привык бесследно.
Скитается всю жизнь без сути.
Живёт он от того не слишком бедно.
И сплетни, слухи не успеют.
Они как тень идут след в след,
Но разговоры ему душу греют,
И будет много впереди бесед.
Какая цель? Чёрт знает!
Его не любят, он не любит.
В нём человечность потухает.
Когда конец ему наступит?
Ажурная белая перчатка.
А за окном зима. Метель бушует.
Бал. В центре девушка-загадка.
Он её кисть нежно целует.
Вальс с девушкой очередной
Ему дарует лишь улыбку.
Она будет новой мечтой,
Но не простит его ошибку.
Он не узнал, и ей лишь легче.
Она давно простила. Может быть.
И от того мысль о мести крепче.
Такое невозможно позабыть.
Упала женская перчатка
Прямо у ног гнилого наглеца.
Становится лишь крепче хватка,
Быстро спадает улыбка с лица.
Он в ярости уходит с бала
И не прощается ни с кем.
Не ожидал скандала.
Что будет так не ожидал совсем.
В назначенное время прибыл.
Ждать не пришлось. Ждала она.
От удивления даже застыл.
Стояла перед ним за все грехи цена.
Теперь отказ от мира доброволен.
Задета гордость, но не честь.
Он этим явно крайне недоволен.
Красивая, однако, месть.
Хрустящий снег, последние шаги.
Звучит команда. Все готовы к смерти.
Пришла пора отдать долги.
Из ада тихо наблюдают черти.
Выстрел! Как жаль, но девушка жива.
Она демонстративно поднимает пистолет.
Его душа уже давно черства,
И не почувствует он боли. Больше нет.
Упало тело, и кровь окрасит белый снег.
Она с улыбкой на лице уходит.
Закончился его убогий долгий век.
Честь жертву не подводит.
Он не напишут больше не о ней,
И не о гнусном своём веке.
Он умирал в руках врачей,
Продолжив думать о себе, как человеке.
Он умирал, считая себя Богом
Он так и не признал свою вину.
Его душа станет в аду налогом,
В котором он отправится на глубину.
О как прекрасен сей рассказ.
В руках таких как он не жизнь.
Они лишь существуют напоказ,
Среди прекраснейших актрис.