Воскресный день сырого ноября

  Ну, вот и всё, растаял первый снег и, снова мрачно-серое небо, сырость, слякоть и надоевшая грязь. Одно только радует, - тепло.
  5:30 утра. Раскрыли настежь входную дверь, чтобы проветрить комнаты. Козы услышав нашу возню, стали подавать голос. Вошёл в дом и, прошмыгнул на кухню отвязанный на ночь сторожевой пёс Мухтар, в надежде доесть то, что с вечера недоели коты. Хвалила его жена, за то, что разукрасил грязью кафельную плитку и, пёс осознав свою вину, виновато исчез в объятиях сырого мрака. И тут же после его ухода гурьбой вошли в дом коты. У нас их 5 и, 2 кошки, они так же как и Мухтар продолжили свои художества на плитке, кто подошёл к своей пустой миске, а кто опрометью запрыгнул с грязными лапами на кровать. Их сюрпризам не было границ, всюду были их тёмные метки.
  Как только рассвело, я увидел, что почти все утки находятся за пределами двора, это наше головотяпство, мы забыли закрыть на ночь калитку на огород и, утки рассосредоточились по покосу и вспаханному огороду. Хорошо, что не знала об этом лиса, а то бы пожаловала к нам в гости.

  Чёрная грязь настырно прилипает к подошвам обуви. Жидкая грязь, словно чёрная сметана по которой как по льду скользят и разъезжаются ноги. Куда не глянь, всюду безалаберность осени.
  Усталые и, замёрзшие за ночь от неприятной сырости коты, наевшись своих сухариков улеглись спать. Одни на тёплом коврике подогреваемого пола. Другие, кто где, кто на кровати, а кто на спинке дивана. У них отбой, и если не тормошить, как минимум до обеда.

  Я иду в храм нашего Свято-Покровского мужского монастыря, нужно увидеть настоятеля и, подать записки о здравии и о упокоении.
  Иду по поразбитому грузовиками асфальту, обходя его лужи. Они словно маленькие зеркала отражают в себе серое небо и, ветки деревьев. О как же много таких зеркал.
  От сырого потока воздуха мёрзнут кисти рук, это не ветер, это дыхание поздней осени, дыхание ноября.

  В зимнем храме Георгия Победоносца сегодня как никогда мало людей. Оставив записки на свечном ящике и, заказав просфоры, я остался до конца службы, не захотел возвращаться домой. Следил за свечами, лампадами, и читал на клиросе молитвы ко святому причащению.
  Так быстро и незаметно промчалось время службы. Прошли утренние часы, начало литургии, и вот уже доносится из алтаря чтение святаго евангелия, игумен Алим с великим вдохновением читал:
  - ...он, увидев Иисуса, вскричал, пал пред Ним и громким голосом сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? умоляю Тебя, не мучь меня. Ибо [Иисус] повелел нечистому духу выйти из сего человека, потому что он долгое время мучил его, так что его связывали цепями и узами, сберегая его; но он разрывал узы и был гоним бесом в пустыни. Иисус спросил его: как тебе имя? Он сказал: легион, — потому что много бесов вошло в него (8:30).

  Исповедь, благословление прихожан, общая воскресная трапеза. Долгий разговор с духовным отцом, который дал мне ответ на мой изрядно надоевший вопрос. Никто из простых людей не смог бы дать такого вразумительного ответа, как он.
  Дорога домой была со спокойным сердцем, так как я нашёл ответ на свой очень важный вопрос. Всё так же обходил лужи, и меня подгонял в спину разгулявшийся ветер, который нещадно качал мохнатые ветки растущих у домов и, в левадах деревьев ясеня, верб, осин и черноклена.