Ценности

Хорошо помню тот магазин с торца дома на перекрёстке Гагарина и Гражданской, винный магазин с деревянным скрипучим крыльцом, характерным для многих подобных заведений в то время. Мы нередко проходили мимо, и отец заглядывал на время в таинственные запретные для нас с братом, малышей, недра. Внутри в полумраке было, казалось, нечто культовое, и, главное, там царил потрясающий запах! Запах удивительный, былинный! Теперь таких запахов нет! Уже давно нет! И магазинов таких нет!
Или вот "Овощи – фрукты" – тоже легендарные лавки. Пахло там настолько крепко, что пропитывалась этим духом вся одежда совместно с волосами! И особая была в таких местах тишина, задумчивая какая-то, можно даже сказать, завораживающая! Все эти нехитрые вещи навсегда въелись в память, словно в пёсью голову палитра звериных следов. Я помню кисловатый от уксуса вкус плохо жующихся шашлыков, что можно было купить у подножия пешеходного моста, ведущего на вокзал, и кушать прямо со шпаги. И еще тут же стоящий пневматический тир; причём меня не столько завораживал непосредственно тир, где от винтовок пахло ружейным маслом, и раздавались нерезкие хлопки выстрелов, сколько старый автобус с заваренными окнами, в салоне которого размещался зал для стрельбы. Было почему-то странно видеть этого зверя, этого скакуна в далёком прошлом, ныне – навечно вросшим всеми четырьмя колёсами в землю! Волновала эта странная модель, которую больше не встретишь на дорогах никогда! Откуда такая тяга к древности? Как такое объясняется? Самым же волшебным местом из той поры был, конечно, салон автомобиля! Бывать там приходилось крайне редко. Но какой же восторг тихий и мощный это вызывало! О, этот сладчайший, сводящий с ума запах бензина, пластиков обшивки и каких-то резин! Запах и мякоть сидений! И, безусловно, руль! О, кумир и предел мечтаний!
Задумываюсь иногда с удивлением, как же были обострены все чувства в ту пору, как жадно и прочно впитывалось всё вокруг! Потому-то и милее нам то прошлое наше время, что ввиду обострённых чувств всё казалось ярче, сочнее! А, может быть, память так цепко запечатлела всё это, как нечто недораспробованное, неутолённое, недостигнутое, как манящую станцию вдалеке от города с её пронзительной тишиной после прохода поезда.
Я многократно пытался постигнуть, что за таинство в этом утлом перроне, в гудящих вслед поезду рельсах, в шпалах, чёрных до синевы с запахом креозота? Но так и не понял! Но как живо помню я детское моё волнение на этом перроне! Много! Много всего запечатлённого в эту пору, в этот крохотный отрезок – целую эпоху, хранит память! А, может быть, человеку и надо на всю его жизнь всего лишь лет пять, чтобы не остыть?
Вот мы стоим с сединой на подбородках, я и брат. Стоим в том реликтовом месте, где мы были другими. У истоков. (Что за глупое слово) Я спрашиваю:
— Помнишь ли ты всё, что здесь было? Посёлок, грунтовку, колодец, буйные бурьяны, наше дерево, называемое "штаб", ведь ничего не осталось от того мира – ни деревца, ни камня? Но ведь ты тоже всё помнишь! Значит это всё-таки было?
А всё, что осталось в памяти, что это такое? Ценности или просто ворох ненужного хлама? И всё-таки ценности! Пусть даже они остались лишь только в нашей скудеющей памяти!