Лёд и пламень

С древних времён за годом год
в бытия меняющейся драме
сердца то сковывает лёд,
то согревает яркий пламень.

Один размеренно куёт
под личного достатка флагом
довольно внятное своё
мещанству свойственное благо.

Намеренно к чужой беде
сделавшись отстранённо-глуше;
в вязкой и суетной среде
себя наполнив равнодушием.

Мир внешний сужен для него
до собственных проблем границы.
Ему нет дела до того,
что где-то с кем-нибудь случится.

Явь, словно форточный проём.
Манера видимо такая.
Всё нужное всегда при нём.
Он тот, чья хата вечно с краю.

Сугубо на своей волне
в весьма удобной ипостаси:
с тем, что не трогает извне
будет заранее согласен.

Другой почти наверняка,
расставив блага по ранжиру,
в сердце узрит издалека
струну трепещущую мира.

Стоящую вместе с добром
в звучащем в унисон альянсе,
напротив, находясь со злом,
в остром и резком диссонансе.

Такой своеобразный штрих
ярко окрашенного тона
на общем фоне средь других
ставшего жизни камертоном.

Мотив разночастотных нот,
как эхо истины во храме:
минор, когда на сердце лёд,
в мажорной ноте сердца пламень.