Вновь вспоминаю старую корчму

Кто мерной чашей вкус лозы отмерит,
Отгонит дух нечистый от меня,
Кто жизнь мою чертою тьмы измерит,
Во мраке путь, в биениях огня
Напомнит мне красы невинной девы,
Отторгнувшей признания мои?
И оды снова возлежат в крови,
Корень вскормив собой святого древа.

И кто табличку завещает над корчмой,
И пыль тропы, что, сединой волос,
Покрыла инеем нам головы, друг мой,
Судьбу, как риторический вопрос -
Он над корчмой, прибит уж много лет?
Здесь многие дочиста пропились
И во хмелю от нечистот спаслись,
И надпись: «На распутье», - вот ответ!

Кто в этом тайном месте вновь запеть
Осмелится сирвенту и с усмешкой
Вновь менестрелить станет и посметь
Дерзнёт испить красы без спешки?
Кто день и ночь вновь спутает во снах,
Кто вновь в корчму войдёт, взирая,
Как ангел светлый у престолов рая,
Взирает в небо, вновь витая в облаках? 

Здесь Маркабрюн искал служенье муз,
Вытачивал здесь строки Вентадорн,
Гильом страдал и сердце – тяжкий груз,
Его болело и почило долгим сном.
Здесь пьяная любовь по кубкам строф
Разлита - трубадуров нежит страсть,
И не позволит нам с тобой пропасть
Под сенью лоз меж муз во тьме веков!

Картина: Cornelis Dusart (1660-1704). Peasant Inn, 1680-1704