Барсalone

Смотрю на памятник архитектуры тысяча сто лохматого года
И вообще ничего не вижу.

Если долго слоняться по улицам незнакомого города,
Он не станет ближе.
Его самокатчики не станут ближе,
Его велосипедисты не станут ближе,
Все эти бегающие во мраке джоггеры,
Энергичные, как электрошокеры,
Тоже не станут ближе.
Не станут ближе уличные текстуры, на платформу вползающие вагоны
И уж точно памятники архитектуры тысяча сто лохматого года.

Чтобы стать как местный, а значит, классный,
Надо научиться переходить на красный.

Темнота крадётся от ниши к нише,
Словно разрекламированный путеводителем вор.
Ближе внезапно становятся нищие -
Поддатые бородатые нищие,
Каркающие своё «пор фавор».

У кафедрального собора музыка, люди,
Танцы посреди темноты.
Бездомный под стеной, как мятая салфетка на ресторанном блюде -
Он такой же, как ты.

Признайся себе в этом, не бойся, ну же:
Площадь вот такой ширины,
Собор вот такой вышины,
А он никому не нужен, ты никому не нужен,
Вы оба никому не нужны.

Можно сидеть на пляже, с друзьями чатиться,
Отсылать фотки неизвестно кому.
Ещё можно разговаривать с чайками,
Правда и тут печалька -
Они тебя не поймут.

Если долго в незнакомом городе чалиться,
Пиво из банки, кипяток из чайника,
В его чертах различаешь странное, проглядывающее из-за черт.

Нафиг с пляжа уходим втроём: я, бездомный и чайка.
Я по привычке перехожу на красный, сам не знаю, зачем.