Кафе Сад

Кафе "Сад".

Это было нечто вроде изгнания из рая. Кафе "Сад" возле Третьяковки: столики и шатры среди кустов и деревьев, прозрачные паруса занавесок, цветы,  тончайший фарфор тарелок, деликатнейшие официанты - но - за высоким забором, так, что разглядеть это можно было только через калитку; но - "вход воспрещен".
Рай всегда за воротами, только вот, в данном случае - за что наказание?
Муж давно был без работы, я давно работала в курьерской службе: платили триста условных единиц, иногда раз в два месяца, жили мы на птичьих правах, то есть бесправно, у родни,  которая благополучно лишила меня законной  жилплощади еще в детстве, на каждом шагу милиция оставнавливала и забирала мужа за отсутствие московской прописки; безденежье, бездомность, беспросветность, долги. Живешь, как впряженная в повозку лошадь, не поднимая головы - все равно ничего не изменится, день за днем, день за днем. Так, должно быть, в тюрьме живут. День прошел и ладно. В сущности, этих серых лет я толком и не помню. Но зачем-то я подняла голову, чтобы заглянуть через щелку забора в рай.
Сияющие московские витрины, ресторанчики, благословенная беззаботность, праздник, который всегда без тебя.
Со мной, прочитав мои литературные опыты, вступил в переписку мелкий литературный деятель. Знакомый с богемой, зная о несбыточной золушкиной мечте, как-то он написал компании своих приятелей - те посещали кафе "Сад" КАЖДУЮ пятницу (нет, я не просила его об этом): "Возьмите девушку с собой, она просто мечтает туда попасть".
- А кто она? Менеджер в курьерской службе?! Извини, старик, но мы - СОСТОЯВШИЕСЯ люди.
(Как мы помним, вход низшим чинам, неграм и с собаками...)
Компания эта состояла из тогдашней любовницы Макаревича, работавшей в кинокомпании Централ Партнершип, ее друзей, коллег и возможных новых ухажеров...
Прошел год ("как сон пустой") и у меня случился роман с начальником, все в той же злосчастной курьерской службе.
Филолог по образованию, он тоже заинтересовался сначала именно моими текстами.
Очаровать женщину, которая ничего хорошего в жизни не видела, достаточно легко; особенно тому, кому комфорт, деньги и устойчивое  положение в обществе даны с рождения.
- Чего бы ты больше всего хотела?
- Кафе "Сад".
Видимо, путь в рай лежал через грехопадение. Здесь была какая-то нестыковка, и я задумалась над этим.
Но кафе "Сад" показалось мне чудом. Меня пустили за ворота. К дереву была привязана маленькая козочка. Тончайший фарфор был расписан цветами. Горели фонарики.
Я заказывала чай с ромашкой: как в любимом фильме "Американское великолепие" (вот моя истинная жизнь!)
Роман закончился его громким разводом и увольнением.  Мы отчаянно бились среди страниц "Женщины французского лейтенанта", которая превратилась во "Французскую женщину" Эммануэль Беар. Я думала: если я останусь, он меня возненавидит; он и так меня возненавидит, но пусть я этого не увижу. Я ушла. Объяснить ему это не представлялось возможным, я и не объясняла.
Я тоже заговорила о разводе, но выслушала от мужа жалобы, просьбы, обещания: он все понял, он будет обращаться со мной иначе, он станет работать. Десять лет! Разве их можно зачеркнуть вот так, каким-то кафе "Сад"?
А кафе "Сад" приобрело зловещие очертания. Все то, за что я вообще люблю кафе: ореол беззаботности, анонимности, покоя - его покинуло.
Я получала отчаянные письма: вернись, прошу тебя; я не могу жить, работать; я каждый день прихожу в наше кафе и ищу тебя. Стихи Мандельштама и Бродского. Мои карандашные портреты. Его фотографии.
"Я буду ждать тебя каждый день в кафе "Сад", за нашим столиком, в семь вечера. Не отвечай ничего, я все равно буду приходить и ждать тебя".
Я думала о кафе "Сад" с содроганием. Если ехала мимо на метро, избегала выходить на Третьяковской, обходила это место за два квартала; суеверное отвращение перенеслось даже на ни в чем не повинную Третьяковскую галерею.
Спустя полгода письма приходить перестали. Зато муж нашел работу. Стремительный карьерный рост сбил его с ног; еще бы, из голодного, озлобленного неудачами мальчика и сразу на первые полосы деловой прессы.
- Чего ты там так хотела? Кафе "Сад"? Будет тебе кафе.
Мне предстояло вынести повторную, изощренную пытку раем.  В качестве главного блюда мне теперь подавали мой грех.
Вроде того, как Фриде каждый день клали на столик злополучный платок...
Любая еда там теперь казалась мне отвратительной; но месть именно то блюдо, которое подают - и едят - холодным.
Мы сидели в кафе "Сад", созданном для влюбленных, с его фонариками, чудесными расписными тарелками и под звуки скрипки и пение птиц ненавидели друг друга до ярости, до немоты, до кровомщения. Я возненавидела кафе "Сад".

Надо ли рассказывать, что в то же самое время, благодаря все тем же моим литературным занятиям, меня заметил некий крупный писатель и переводчик, позвал в не менее дорогой ресторан на Чистых Прудах, предложил профинансировать книгу, а заодно хорошее место в компании Централ Партнершип, где сам он занимал руководящую должность. К его величайшему удивлению, я отказалась.