Прости меня, мой мальчик

Друзья, эта статья была написана в переписке с моей давней подругой, в переписке, в телеграмме она конечно еще честнее, по этическим причинам я не могу полностью её опубликовать в масс медиа пространстве. Пришлось отредактировать по лайту, убрать нецензурную брань. В одном моменте не получилось, заранее прошу прощения, иначе не передать глубину эмоции.

Мы обсуждали рассказ Семёна Винокура «Где ты, мальчик?» очень пронзительный, про маму и сына. Кому интересно я внизу запощу ссылку на этот рассказ, что бы было понятно, о чём речь и что навеяло на меня на эту статью.
https://vk.com/wall-48748517_9861
Я приглашаю всех, прочесть эти небольшие рассказы и немного обсудить, порассуждать на эту тему. Мне кажется, каждому есть что рассказать и за что покаяться?

Не знаю, что сказать тебе, чем ответить? Хотелось бы сумничать, да нечем.
Поучать - ненавижу, прочтя это не забрало, честно. Больно написано, по болевым точкам. Не верю, не верю так, аж зло берёт. И вот думаю? Злая я или старая, черствая или прожжённая? Закостенела от старости, или от опыта прожитых лет? Есть ли справедливость, и если есть, а надо ли плакать над рахат -лукумными, приторно сладкими популистскими текстами? А было ли у тебя так в жизни? С твоей обожаемой мамой? Было.

Только мамой была я...
Однажды, ранним зимнем утром, я и мои сыновья собирались на работу, в школу, в садик. За окном метель и мороз, до остановки километр пешодралом. Мне - 30-ть, Луке соответственно -9, Леве-3. Подъем шесть утра, в тот год я заканчивала институт, у меня был диплом - зашквар. В тот год, я пошла учится на права, задолбало подыхать на общественных маршрутках, а-ля Колтуши ПМК- Всеволожск с двумя маленькими детьми. В тот год моему старшему сыну поставили диагноз - астма...
Ночью, я писала диплом и судорожно учила ПДД карты на права, днём с 9-18, я была на работе, вечером я шла на курсы по вождению. Мои дети были все это время рядом. Лука, после уроков перся в художку и не потому, что он жаждал стать художником, а потому что художка во Всеволожске работала аж до
21-00, а трехлетний Лев был отдан в танцы, примерно по той же причине.
Я могла бы их сдать в Колтушский сад и школу, научить их ходить туда одним, без меня. Мне было бы намного легче жить. Но как они бы выживали и где были весь день? Был бы утерян контроль, а этого себе позволить я не могла, не имела права. От того, каждый день в шесть утра подъем, завтрак, сборы и трусцой, в любую погоду, на автобус. Автобус, который из-за дня в день брала штурмом, грудью, старшего вперёд, младший на руках и три сумищи на плечах: портфель, сумка со шмотками младшего и мой дамский баул, в который непременно должен помещаться как минимум батон и зонтик.
И вот однажды, в темное морозное метелистое утро мы спешно собираемся на работу. Опоздать на автобус - смерти подобно. Денег в полный обрез, на проезд, на обед, и молоко на ужин. У старшего карточка, проездной билет.

Вот этот старший мальчик, мой Лука, он конечно уже очень взрослый ему же уже целых 9 лет, собирается в школу сам. Сам собирает портфель, натягивает шерстяные носочки, застегивает очень тугие сапожки, беспрерывно подкашливая (астма, помнишь?) А я, молодая тридцатилетняя жопастая бабища не видя белого света из-за бесконечных грязных тарелок, носков, полов и т.д., как загнанная лошадь, собираю параллельно трехлетнего малыша, он ещё не умеет застёгивать сапожки и завязывать шнурки.
И все это в спешке, в гонке. Недосыпно, нервно, устало, зло и бесконечно страшно и неуверенно.
К чему я это? Слушай дальше. Всё, собрались, перед выходом проверяю себя. Деньги взяла, ключ взяла, малышовые шмотки в садик здесь. У старшего спрашиваю (не проверяю - спрашиваю, понимаешь?)

- Ты собрался?
- Да, мамочка.
- Все взял?
- Да, мамочка?
- Сменку не забыл, ключ взял, бутерброд собрал, и далее...
- Да, мамочка...
Веришь, пишу тебе это и вижу этого ещё совсем малыша, испуганного и уже обвешанного обязательствами...
Вот мы вышли на дорогу, и бежим на остановку к автобусу. Темнота, фонарей нет, метель и мороз. Пробежав метров пятьдесят, я вдруг вспоминаю - про карточку не спросила...

- Лука, а карточку на проезд взял?
Мальчишка замер, начал искать по карманам. Карточки нет. И фиг бы с ней, этой поганой карточкой, только ведь и денег на проезд тоже - НЕТ.

И я, сука грёбаная, от всего своего полного отчаяния, от злости на свою жизнь, за недосып и усталость, со всего маху кАК вмажу этому малышу оплеуху прямо по голове. Он даже отшатнулся. Мать перемать, ору на него, от страха и отчаяния, от собственного бессилия:
- бегом собака, домой, за карточкой, я тебя убью....
И этот мальчик побежал. По нечищеной, замётанной метелью дороге, ножки проваливаются в наметённых сугробах, соскальзывают в колею нечищеной дороги, а я, сука бешенная, в след, ору : бегом, бегом, бегом.

Потому что мы опаздывали на вонючий автобус...
Знаешь, милый мой дружище, буду помирать, и если долго и мучительно, то каяться буду не за брошенного первого мужа, не грехи юности, а

за то морозное, темное утро, которое метелит мою душу без малого вот уж третий десяток....
Нет, ни одна конфетка мира, осуждающий взгляд, или сочувствие не поможет мне замолить тот утренний грех. Грех, перед девятилетним нездоровым мальчуганом ...

В голове всё тот же срывающийся до хрипоты голос :

_ Бегом, бегом, бегом, бл-дь, …в ад.
Я сто раз просила прощения у сына за то утро. И он помнит то утро, и он простил сто раз, а я себя не могу…
Я бы убила себя ту, огромную, нервную, злющую бабищу. Теперь, иногда вижу эту бабищу в некоторых мамашах, вижу и молчу, и ненавижу...

Как же порой мы бываем жестокосердны...

Прости меня сын, я люблю тебя.

Прости меня, мой мальчик…