Сашка. Часть пятая. 9

                9   

Он явился на работу, а «ласточки» нет. Кто-то сказал, что новый сменщик на заправку только что уехал. Подождал у мойки. Да вот она, красавица, но в ней свиное рыло, и кепка на боку. На вид рылу около сорока. Оно из машины вышло, ощерило железные зубы и подошло к Сашке. Сашка тут же решил идти к директору, просить, чтобы дали ему другого напарника. Но рыло цыкнуло слюной сквозь зубы и сказало:
- Говорят, лихачишь? Если будешь гробить машину, от тебя откажусь.
Промолчал Сашка, в машину сел, с места резко газанул и вылетел пулей за ворота. На трассе, увидев бригадирскую машину, просигналил ей, чтобы остановилась. Сел в кабину к бригадиру и спрашивает:
- На хрена обормота дал. Нельзя убрать?
- Никак: обормот обзавёлся родным дядей в обкоме, так что, остынь. А вообще-то, слышал, он парень вполне нормальный. Сработаетесь, тем паче, что  тёзки.
С месяц напарники были друг к другу равнодушны. Отработавшего в ночную смену шофера, напарник отвозил домой. На этом общение Сашки с «рылом» заканчивалось. Ничего плохого от него Сашке не было – просто он ему не нравился. О своей неприязни он как-то поделился с Вовкой Диденко – саксофонистом в самодеятельном оркестре. Тот вытаращил глаза на Сашку:
-  Твой тёзка хороший мужик! Я его со школы знаю. Ты не разглядел его. Это дело поправим. Завтра, когда будет отдыхать, зайдём в гости.
С двумя «пузырями» на следующий день прибыли они к «рылу» налаживать  отношения. Тёзка, которого, в отличие от Сашки, в таксопарке звали Санькой, сидел в кухне и пил из стакана пенистое пиво. На столе стояла трёхлитровая банка, почти полная. Он тут же встал, блеснув железом зубов, и пригласил гостей к столу. Нарезал помидор, селёдки, ржаного хлеба и поставил перед ними по стакану.
- А где Сарочка? - поинтересовался Вовка.
- Побежала к матери, скоро придёт. А что, соскучился?
- Ясное дело, во сне снилась.
Сарочку, красивую жену Саньки, знали все шофера, не раз её видели в кабине машины его или в таксопарке, когда проводилось техобслуживание автомобиля. Она приносила свежеиспечённые пирожки и подставляла мужу пухлые губы, которые он, без смущения, целовал при всех.
Сашка, конечно, не пил – за рулём всё-таки, а друзья набрались достаточно, при бедной закуске усердно размешивая пиво водкой. Зато разговор был тёплый, и Санька, как бы закрепляя родившиеся за столом добрые отношения, пообещал отработать завтра за Сашку. Скорей всего, смена самому Саньке нужна была, но за дополнительный выходной Сашка был ему благодарен.
- Здравствуйте, мальчики! - в дверях показалась жена. – Разрешите? - Она подошла к столу и, налив себе полстакана водки, выпила. Закусила помидором и повернула лицо к Вовке. - Дай закурить.
Вовка долго доставал папиросы, так долго, что забыл, что ищет. Сашка бросил на стол начатую пачку «Беломора».
- Я благодарю, - кокетливо улыбнулась она и, обращаясь к мужу и глядя на Сашку, спросила: - А он во всём у тебя напарник?- И захохотала. 
С этого дня между тёзками установились тёплые отношения; они подолгу болтали, передавая смену, охотно подменяли друг друга и с удовольствием распивали бутылочку во время ремонта.

Сашка давно чувствовал, что природа наделила его видной внешностью – женский пол редко обходил его, чтобы не одарить взором. А иные дамы, как например, секретарша директора, даже пристально поглядывали. Секретарше, Тонечке, под сорок, всегда копается в бумагах, но, увидев Сашку, преображается, впиваясь в него почти умоляющим взглядом. Кстати, и фамилия у неё Преображенская. Нет, не тешила она своим заигрыванием Сашкино самолюбие, но порой возникала мысль покувыркаться с директорской секретаршей. Впрочем, душа Сашкина была занята Светланой. А как же Валечка? Он чувствовал, что окончательно стал несостоятельным мужем, и чувствовал вину перед ней за постоянную легкомысленность. Она ему ещё нравилась, но почему-то, как бы приложением к личной жизни, стали появляться Ходычихи, Светланы, а теперь и секретарша…

А Тонечка решила действовать - пригласила Сашку отремонтировать домашнее пианино. Нет, определённо он не хотел продолжать цепь интрижек. Поэтому, отправляясь в гости, пригласил с собой Женьку. Но Тоня ждала его  – это он понял по празднично заставленному столу и её недоумённому взгляду, обращённому на Женьку. Сашка долго возился с пианино. Когда закончил ремонтировать и проиграл пару мелодий, то увидел, что Женька исчез. Понял: отослала его. Она же и переодеться успела – предстала в халате, вся домашняя. Перед Сашкой явился облик очень измученной воздержанием ещё не старой женщины. Этот облик сразу проявил нетерпеливость и бесцеремонность: её губы жадно впились ему в рот, заставили задохнуться, её вопли и стоны в минуту экстаза были искренни. Она не отпускала его долго, до вечера, целуя и набрасываясь на него, как царица Тамара, постанывая и вскрикивая.
Но окончательную роль кровожадной Тамары предстояло исполнить Валечке, когда он под утро явился домой. Противно Сашке было врать, но пришлось что-то придумывать, ссылаться на ремонт машины. Может быть, она и поверила бы ради спокойствия, но, когда прильнула к нему, соскучившись, всю правду ей сказало его равнодушие, которое за ним никогда не наблюдалось. Да, Тонечка высосала из него буквально все соки. Заплакала тогда Валечка, но не стала устраивать скандал, только спросила, вытирая слёзы:
- Кто это сивку-бурку твоего загнал? Как же  жить дальше?
- Валя, неправильно подумала, я  ещё в мыслях на работе.  Дай отдышусь.
Она, молча, только покачав головой, встала и ушла на кухню. Через минуту  принесла бутылку вина, два стакана и ломтики колбасы:
- Давай выпьем, и отдыхай.
Когда распили бутылку, она на сон грядущий поцеловала его в губы и шею. И случилось чудо: неожиданно у него проснулась страсть – ура молодости! Он повернулся к жене и до последней искры догорел на ней, не совсем соображая, кто под ним. Валечка была удовлетворена и успокоена.