Баламут

Подходя к дому, Она заметила лежащего под забором незнакомого пса. Густая тёмно-серая шерсть, умный внимательный взгляд, заострённая морда с мощными белыми клыками говорили о явном сходстве с волком. Увидев её, он несколько напрягся и тихонько зарычал. Женщина на мгновение приостановилась, рассматривая его, а потом спокойно, без резких движений, двинулась к воротам.
– Эй, пёс, откуда ты здесь взялся? А какой ты красивый! Где-то я тебя уже видела… Не рычи на меня, я же на тебя не рычу! Надеюсь, позволишь мне зайти домой? – миролюбиво и ласково заговорила она.
Пес не пошевелился, лишь внимательно разглядывал, изучая её повадки. Аккуратно открыв калитку, она зашла в дом.
А на следующий день, отправляясь на работу, обнаружила его, лежащим на том же месте. Вечером всё повторилось.
Кажется, она вспомнила его! Года два назад, возле школы, какое-то время бегал с ребятишками этот пёс, тогда ещё щенок – лохматый, игривый, похожий на молодого волчонка.
– Похож на маламута – древняя порода ездовых собак, – вспомнилось вдруг. –  Маламут-баламут, баламут-балам – игра слов всегда нравилась ей. Про таких, говорят в народе «его на одном месте не утолкёшь». Молодость, энергия и вера в доброту людей брали верх над осторожностью. Ему хотелось облизать каждого, поиграть со всеми. Но одни совали ему конфеты, булочки, другие замахивались сумками, чтобы не приставал и не замарал школьную форму. Не один раз и пинки приходилось терпеть. Постепенно дети стали терять доверие в его глазах. Кто их знает, что у них на уме!?
Щенок был ещё совсем глупым – удирая от злобных собак и людей, сломя голову, бросался под машины. Не раз она видела, как водители в последний момент резко давили на тормоза, и откуда-то из-под колёс, чудом оставшись в живых, выскакивала эта маленькая «бестолковка», вот уж точно, Баламут!
А потом он исчез.
«Или кто-то подобрал и приютил, или сбила машина», – подумалось ей. Подумалось и забылось…
И вот год спустя, он лежит целых два дня под её забором. Теперь уже взрослый и грустный пёс. Да, похоже, жизнь изрядно поколотила это, когда-то милое и весёлое создание. Теперь он с опаской смотрит на прохожих, ожидая от них какого-нибудь подвоха, готовый в любой момент укусить того, кто трусливее и убежать от тех, кто сильнее.
– Заболел или лапы повредил, путешественник?  – спросила она пса.
Когда принесла ему чашку с едой и осторожно подвинула ногой чуть поближе, пёс тихонько зарычал, встал и предусмотрительно отодвинулся от соблазнительной миски. Но, вскоре, голод победил осторожность. Пес набросился на еду, одновременно следя за человеком, готовый, если что, в любую минуту броситься на обидчика.
– Ешь, Баламут, ешь. Я тебя не обижу.

*
Пёс не знал точно собственного имени – у него их было много. У кого он за эти годы только не пожил! И везде его называли по-разному – кто как хотел: Барсик, Джек, Кузя.
Последнее время он жил у одного местного гуляки, Федьки, который звал его Макинтошем, видимо потому, что не раз, напившись, не мог дойти до кровати, падал рядом с пушистым боком собаки и, умиротворенный уютом, сладко засыпал. Пока хозяин был в забытье, Макинтош не уходил, терпел – вдвоём, как ни крути, теплее! Но часа через два Фёдор начинал ворочаться, кричать и обвинять во всех смертных грехах кого-то видимого только ему. Пёс на собственном горьком опыте уже знал, что пора уносить ноги…
Один раз, пока хозяин с друзьями допивали вонючую жидкость, Макинтош утащил у них целую палку колбасы. Его пинали за это так жестоко, что в тот день он еле сбежал от них. Отойдя на безопасное расстояние, завалился под первый попавший забор.
И вот эта женщина… Тощая, рыжая со сладким голосом. Он ненавидел её. Сейчас подойдёт и огреет какой-нибудь лопатой, а у него нет сил, чтобы защитить себя… Но она вынесла чашку с вкусной едой, поставила недалеко от него и ушла.
 Иногда выходила девушка, молодая, весёлая, присаживалась всё ближе и ближе, протягивая ему на ладони кусочки мяса или колбасы.
Постепенно силы возвращались к Макинтошу, но он не уходил, медлил – где ещё его так вкусно накормят? Однажды калитка открылась, появилась та, что постарше, с миской в руках, от которой исходил манящий запах чего-то мясного.
– Ну, заходи, раз пришёл, Баламут!
– Нееет, не обманешь, знаю я вас таких! Сначала «заходи», а потом «пошёл вон!»
Макинтош не пошевелился, молча и с грустью смотрел, как женщина уходила, зачем-то оставив калитку открытой. Чашку с едой она поставила на крыльце.  Немного подумав, увидев, что во дворе – ни души, зашёл, поглядывая по сторонам, быстро наелся и, выйдя за ограду, улёгся под забором.
Отныне еду для него за ограду не выносили, а ставили во дворе, возле крыльца. Вскоре рядом появилась просторная будка с настеленной внутри мягкой соломой.
– Там, наверно, тепло…, – подумалось Макинтошу. В ту же ночь, пока никто не видел, он залез в неё и чуть не уснул от нахлынувшего блаженства. К утру надо было бы выйти, но уж очень не хотелось – высунув нос, почувствовал прохладу осеннего утра. По саду подкрадывался, серый туман, как две капли воды похожий на злобного кобеля, с которым    они недавно дрались не на жизнь, а на смерть. И Макинтош остался в будке.
Ему опять принесли еду, и снова дружелюбно смотрели и говорили что-то. Их голоса уже не казались ему такими, как у всех, с кем приходилось общаться в последнее время. Они напоминали голоса тех ребятишек, с которыми он играл возле школы, кто гладил его и совал ему в рот конфетки, а он, помусолив их, выплёвывал.
Он лежал, наблюдая за передвижениями новых знакомых, и думал:
– У этой, что постарше, глаза, как у одного знакомого пса, Рекса, с которым я играл прошлое лето – голубые и добрые.  А от другой часто пахнет конфетами – теми, из детства. А глаза у неё совсем как у кошек, когда они мечтают, греясь на солнышке – зелёные.

*
Взглянув утром в окно, Она не увидела обычной картины – гор, с торчащими на вершине вихрами уже желтеющих берёз…  Огромные полчища белёсых клочков тумана заполонили всё вокруг, казалось, открой только дверь они ворвутся к тебе – незваные, разгульные и холодные.
Как-то там Баламут под забором, в этом тумане? – подумалось ей.
Одевшись потеплее, вышла во двор и вдруг увидела торчащую из конуры несколько настороженную морду. Осторожно, чуть подальше поставила чашку с едой и отошла в сторону.  Ну, вот и первая победа – собака зашла не только в ограду, но и будку оценила!
Прошла неделя, пёс убегать от них, как видно, не хотел. Но и гладить себя разрешил не сразу. А когда позволил, то долгое время косил на всякий случай глазом на новых хозяев – не кроится ли за этой лаской непредсказуемая жестокая выходка? Но проходил день за днём, месяц за месяцем, а дружеское отношение к нему этих двоих не менялось даже тогда, когда он недоверчиво, со сдержанным рычанием отходил иногда в сторону. Как ни странно, но они понимали, что сейчас у него нет настроения, чтобы подставлять им спину для поглаживаний. В такие моменты перед ним просто ставили чашку с едой, что-нибудь ласково говорили и уходили.
 Вскоре, почувствовав себя хозяином и единственным защитником этих слабых двуногих созданий, пёс стал внушительно рычать, пугая проходящих, особенно не доверяя детям и подвыпившим людям – тем, от кого больше всего натерпелся сам. 
Как-то на семейном совете было решено, что Баламута надо уже выгуливать.
– Такие собаки очень энергичны и нуждаются в ежедневных физических нагрузках.
На следующий же день они взяли его с собой на прогулку, перевели на поводке через дорогу и стали подниматься в гору. Макинтош забеспокоился не на шутку: «Ну, вот опять от меня захотели избавиться…»
Он пытался вырваться, но та, что повыше держала крепко. Наконец, на вершине отпустили, а ему только того и надо было. Пёс убегал всё дальше и дальше, не обращая внимания на крики…
– Ну, что ж, значит, там ему было лучше, чем у нас, – решили люди.
Каково же было их удивление, когда через четыре дня на том же месте, под забором снова сидел этот пёс! Но теперь он смотрел по-иному – в глазах его явно горело ожидание. Завидев их, неожиданно сорвался с места, неуклюже завертелся под ногами, играя, и даже попытался одну их них ласково ухватить зубами за руку, не больно.
С тех пор на прогулках он строго следил за тем, чтобы не упускать из виду ни ту, ни другую – так надёжнее. Возвращаясь, первым мчался к дому, садился рядом с конурой, послушно ожидая подходящую хозяйку, а увидев, падал на бок, всем своим видом говоря: «Не вздумай пройти мимо».  И они присаживались возле него на корточки, долго гладили, разговаривали, чувствуя, что ему требуется повышенное внимание. Похоже, он столько времени не получал его совсем.

*
Прошло несколько лет счастливой собачьей жизни! Баламут все эти годы каждую минуту ждал своих друзей. Он знал в какое время они просыпаются по утрам и уже прислушивался не стукнет ли дверь, скулил, провожая на работу, прыгал от радости, когда возвращались, ждал с нетерпением вечера, чтобы побегать и поиграть.
Однажды хозяева затеяли ремонт дома. Строители завезли пиломатериал и сложили его на свободном от огорода месте – между домом и его конурой. Теперь он не мог видеть своих друзей постоянно. Их просто отгородили друг от друга. Утром щелкала входная дверь, а никого не было. Они ходили где-то здесь: в саду, в огороде – вроде рядом, он слышал знакомые голоса, но не видел. И Баламут завыл от тоски, сначала подвывал днём, потом и ночью, понимая, что утром ничего не изменится.
– Что случилось с Баламутом? Заболел или предчувствует что-то плохое? – недоумевала они.
– Я бы давно его уже палкой отходила, – подливала масла в огонь соседка, – ладно вы не спите – ваша собака, а мы, почему должны страдать?!
– Может отдать кому-нибудь в хорошие руки?
– Мама, ну кто возьмёт взрослую собаку, да ещё с таким не простым характером?!
Не выспавшиеся из-за надоевшего воя, они выходили уже сердитые на него, кормили и убегали на работу. Лето заканчивалось, и надо было успеть сделать в доме ремонт. Гулять по вечерам перестали совсем. Баламут плакал всё горше и горше. Он чувствовал, что теряет лучших друзей. Они перестают любить его так, как любили.
Люди тоже недоумевали.
– Ведь он не выл столько лет, в чём причина?
– А может от того, что ему этим брусом закрыли весь обзор, ведь он теперь не видит ничего, кроме своей конуры? Да и гулять мы с ним стали совсем мало…
Через день строительный материал был перенесен в другое место.
Радости собаки не было конца – теперь он Их видит! Вот они ходят, собирают малину и разговаривают с ним, а потом обязательно подойдут и погладят. Вот срезают цветы, дают ему их понюхать, а вот пошли на работу, одарив его вкусной булочкой. А вечером, даже если будет некогда гулять, не беда – ведь они рядом!
Лето он не любил – не выносил жару, быстро уставал. А вот осени ждал с нетерпением – ему нравился процесс поиска грибов.
Как-то раз его впервые посадили в багажник машины. По дороге Баламут облаял весь проезжающий мимо транспорт. Увидев мчащегося перед ними на мотоцикле человека, решил догнать нарушителя порядка и из багажника полез прямиком за руль. Да уж, пассажир неспокойный оказался!
Машину оставили у подножия горы и стали подниматься. Увидев гриб, Баламут громко лаял, показывая спутницам находку.
На обратном пути, торопясь домой, он бежал немного впереди и замешкался, разрывая встреченную на пути норку суслика.  Надеясь, что пёс скоро догонит их, спутницы свернули на другую тропу, решив сократить путь. Прошли немного, но собака не появлялась, покричали. Всё бесполезно.
– Да он уже возле машины нас ждёт, скорее всего!
И они прибавили ходу. Но рядом с машиной пса не оказалось.  Положив пакеты с грибами в багажник, пошли обратно в надежде встретить пса. Но напрасно.
– Мы его здесь ищем, а он наверняка уже дома нас ждёт. Дорогу знает, не раз здесь ходили с ним.
Приехав домой, побежали к будке – собаки не было.
Они снова отправились туда, откуда только что пришли, оставили машину на прежнем месте, прошли пол пути, на мокрой глине возле огромной лужи, на дороге увидели много крупных, собачьих следов – это он метался, искал их, возвращался несколько раз, пробегал и по одной тропинке, и по той, на которую их угораздило свернуть. А они вышли к машине и уехали, думая, что он уже дома.
– Может, спустился в село и за какими-то собаками помчался?
Два дня они ездили по всем улицам, но пёс как в воду канул.
Без Баламута было как-то грустно и пусто.  Мучала совесть – увезли и бросили на произвол.
Прошла неделя, легли спать и вдруг услышали какие-то странные звуки.
– Соседи стучат…
– А вдруг он! Пойду, посмотрю.
В ворота бился, с жалобным повизгиванием, пытаясь перепрыгнуть, их Баламут. Влетев в открытые для него калитку, подпрыгнув от радости, коснулся влажным носом её лица, чуть не сбив с ног, добежал до конуры и с размаху брякнулся на бок, поглядывая, как бы говоря:
– Как я соскучился без вас! Больше мы не расстанемся никогда!
Она ещё долго сидела возле него в ночи, гладила, чесала за ухом, говорила ласковые слова, главные из которых звучали примерно так:
– Слава богу, ты дома, здесь твоя обитель, Балам!