Синяк

От беспокойства на живот кладут руку,
От спокойствия до стресса расстояние в одну поруку,
И я кладу одну за одной, одну за одной
И прижимаю волнение к животу или живот от волнения.
Голоса и пения нет, есть только упадок, мышление
О том, как не потерять всё, что есть и не сломаться,
Не проверять на прочность себя,
Но в спячку не впасть и не опускаться
Куда-то вниз, потому что не та,
Потому что не заслуживаю,
Потому что слаба и душой лужа.
Потому что любить себя порой невозможно:
Хотя и предельно честно —
Признавать себя кем-то можно, но только осторожно
И главное чтобы уместно —
Мнение общества это Голиаф и сила,
Но от собственного критика поражение неотвратимо.
И сокровенное вроде есть, а вроде и как сигареты,
Которые я курить бросила.
Но в сторону творчества не работает сила воли,
И его не подмажешь и не позовёшь как пёсика.
А я вспахала всё благодатное,
Прошлась бульдозером,
Лишь после поняв нужду в деликатном,
Что осторожней нужно с особенным.
А строчки не идут, у них тоже осень
И на носу стужа,
Они тоже чувствуют, что я лужа,
Растекаются в голове одноцветной тушью,
Принимают формы непослушные и задушенные.
И мне порой кажется, что я всех обманула,
Красными буквами в голове: "Не заслуживаю, не заслуживаю",
Губа закушена, а пальцы снова в направлении лица,
Им снова есть что ковырять,
Что подвергнуть сомнению или подвергнуть ногтям,
Собрать все корочки, они как пыльца,
А я пчела, я пытаюсь делать мёд.
И я измеряю урожайность по дождям, чаям,
Я лечу изо дня в день, потому что я пилот
Своего неутомимого судна, зависшего в воздухе.
Каждый день нужно поддать пороха.
Моё тело дёргается, вставая с кровати —
Отдать швартовы, отчалить от пристани Христа ради.
Запустить себя вдаль, подавив тревогу,
До цели осталось мало, осталось ещё немного.
Я продолжаю писать, – но как собрать себя? —
У меня болит голова и моё воображение избито и пошло,
И текст — на его теле синяк.
А я продолжаю писать, заваривать чай в дождь,
Мне говорили, что на слабости не вывезешь и не довезёшь,
Но всё же вот оно, моё топливо —
Оно чернильное, злое к себе и тёплое.
Я заправляюсь им, толкаю свой валун как Сизиф,
Вдаль, по кругу, по бесконечным сомнениям,
Зная, что внутри кто-то труслив и тосклив.
Я беспокоюсь, меня подташнивает,
Я кладу руку —
Туда, где всё болит от стука.
Из под рубахи выглядывает дверца,
Я её прячу, потому что внутри сердце —
Оно меня бьёт,
Или с чем-то плохим бьётся.
И я не открою — оно яркое и светит как солнце,
Двуликое: рыдает и смеётся,
Рыдает и смеётся,
Рыдает и смеётся.